Так вот. Понимая, что я у себя одна и синяки не лучшее украшение девочки, я, с видом восторженной дурочки, пришла на кухню и попросила кухарку научить меня печь пирог. Обязательно с грибами. Жить, спать, есть не могу, как мальчики нравятся, хочу поразить их в самое сердце или другой орган, тут уж, как повезет.
В процессе готовки я незаметно добавила несколько поганок. Отравить не отравит, но дурь из места, которым думают, а это однозначно не голова, вымоет. Кухарку, кстати, попросила не выдавать меня до поры, до времени.
Во время обеда она торжественно внесла маленький пирожок, разделила его на две части и произнесла речь о том, что некая «неизвестная» дама, решила поразить этих недорослей своим мастерством. С меланхолией наблюдала за представлением, всячески демонстрируя, что знать не знаю, кто эта таинственная дама. Может, это прачку нашу так клинануло?
Молодые люди сначала тыкали в пирог вилками. Чувствовали, паршивцы, что с ним что-то не так. Но когда дядя в недоумении приподнял бровь, вынуждены были проглотить хоть кусочек. Ну, мне и этого достаточно. Про себя стала считать до двадцати. Младший сорвал на одиннадцати, старший сорвался после восемнадцати. Внутри меня раздавался зловещий смех. Осчастливить они меня решили, щас, бегу и падаю!
Два дня мои потенциальные женихи сидели в клозетах. Сил у них хватало доходить только до окна. А за окном, устроившись на траве, в окружении пирогов, лежала я и томно жевала стебелек с цветком на конце. Они видели мое довольное лицо, поджимали губы и трясли кулаками. Я, в ответ, посылала воздушные поцелуй.
Как только им полегчало, они уехали, осыпая проклятиями мою голову. А папа сказал нести ремень. Причем, наказали меня не за то, что я поганками их накормила, здесь отец был солидарен со мной, оскорблять меня и «осчастливливать» они не имели права, а за то, что я издевалась над ними, когда им было плохо. Он сказал, что, когда твой враг болен или ранен, нельзя над ним глумиться, это низко, ведь он в заведомо проигрышном положении. Я посидела, подумала и согласилась с отцом. Семье, посетившей нас, точнее братьям, написала письма с извинениями, с благодарностью, что посетили нас, но, все же, отказалась от оказанной чести. От старшего брата получила ответ – «не больно то и хотелось».