Понятное дело, мой авторитет на гражданке надо заново
зарабатывать, для родичей - я все тот же бестолковый балбес,
который вылетел с института после первого курса. И даже медаль не
убедила их в обратном. Скорее наоборот - история с героической
контузией была оценена, как неспособность жить нормальной спокойной
жизнью.
Понятное дело, планы пришлось поменять. Причем главная причина
крылась не в исчерпании запасов настойки валерианы, а в
младшем брате, Михаиле. Батя пожаловался, что на него управы нет,
совсем от рук отбился, кроме культуризма ничем не интересуется,
родителей не воспринимает. И что вся надежда на меня была.
Не знаю, какова была эта надежда, мой дембель по закону ожидался
лишь весной девяносто первого года, как известно, пограничники
служат на три месяца больше положенного, пока новая смена из учебки
не придет. Но с Мишкой и вправду надо что-то делать. Спортивная
секция - это только прикрытие. На самом деле это будущая бандитская
бригада Яшки Кучерова. Просуществовала недолго, в начале девяностых
развалилась по неизвестным причинам, братва разбежалась по другим
группировкам. Не помню даже, уцелел ли кто из этих "спортсменов"
после двухтысячных. Самого Яшку надолго закрыли в девяносто
девятом за убийство барыги, после чего о нем ни слуху ни духу не
было. Мишка отделался легким испугом, когда его тормознули на бэхе
с перебитыми номерами, отмазать его было непросто и не дешево. Но
после этого с криминалом он, к счастью, завязал навсегда.
Против такого аргумента возразить было нечего, пришлось
пообещать отложить расширение БАМа моими руками. Но тут же
встал вопрос, чем тогда заниматься на гражданке? Родители
единодушно потребовали возвращения в институт. Чисто ради того,
чтобы отстали, первый час ночи все-таки, пообещал, что обязательно
поступлю в этом году, причем ляпнул, что сразу на третий курс,
чтобы время зря не терять.
- Когда уже ты серьезным станешь? Смотри, мы тебе верим! -
потрепала мои стриженные кудри маман, и со спокойной душой
отправилась на боковую, утащив за собой второго родителя.
- Наконец-то моя прелесть, мы с тобой наедине, - обращаясь к
стопке газет, аки герой Толкина к обручальному кольцу, во втором
часу ночи я приступил к чтению советской прессы. Хотя, помнится,
профессор Преображенский не рекомендовал этого делать до обеда и
вместо обеда. И уж тем более не стоило этим заниматься после
полуночи, когда ночные силы безраздельно властвуют над болотами
Баскервилей... Тьфу, что-то меня не в ту степь понесло на ночь
глядя.