Через две кровати от меня расположилась высокая рыжеволосая женщина лет тридцати пяти с длинной чёлкой, падающей на глаза.
— У меня мать токс, первый муж психопат, и сожитель попался днище. Только я тогда ничего не понимала. Думала, все так живут. С первым мужем дралась, как гладиатор. Он меня Жанна Дарк называл, но мужик всё равно сильнее. Развелись. А потом встретила этого. Стали любовниками, я забеременела. Сказал, буду пропадать и появляться. В беременность говорил всякий бред, а потом выдал, дети не мои. У меня двойня. Открестился за неделю до родов. Не знаю, как выдержала. И сейчас паршиво, слов нет.
Я прерывисто вздохнула, уткнулась носом в подушку, чтобы не зарыдать. На кровати приподнялась тонкая как тростинка девушка, взяла с тумбочки бутылку, отхлебнула воды.
— А я не выносила, — сказала она. — Забеременела. Он говорит, решай сама и куда-то свалил. В итоге замершая беременность и обвинение в том, что я ребёнка убила. Сбежала к родителям, рыдала целый месяц. Сейчас немного восстановилась, а он через знакомых достает, как насосом силы вытягивает. Рассказывает всем, как без меня ему плохо, а сам уже любовницу завёл. У меня, кстати, собачка писаться перестала. Я думала, бракованную взяла, с плохой нервной системой, чуть что, она лужи оставляла. Как сбежала от него, с Ириской всё хорошо.
— Какая порода?
— Чихуахуа. Маленькая комнатная собачка.
На кровати заворочалась женщина с карамельными распущенными волосами, подоткнула подушку, поднялась повыше.
— Ой, слушаю вас, и сердце заболело.
— Мила, у меня пустырник есть. Хочешь?
Женщины, похоже, все перезнакомились, уже по-свойски общались друг с другом, а я словно изгой забилась в дальний угол и молчала. Даже имена не все запомнила. Правда, имя хозяйки чихуахуа я знала, немного разговаривала с ней. Её Нина зовут, как чеховскую героиню из «Чайки».
— Спасибо, Вика. Сейчас отдышусь.
Где-то за окнами раздался треск. Сердце моментально сжалось от страха. И, видимо, не у меня одной. Некоторое время в комнате стояла настороженная тишина. Мы оказались далеко от цивилизации, среди соснового леса в заброшенном оздоровительном детском лагере. Стало не по себе от этой мысли. От внешнего мира нас защищала хлипкая дверь и большие окна с одинарными стёклами. Сейчас ночью, я вдруг ясно ощутила нашу уязвимость.