— Мне один парень рассказал, как соседка думала на улице труп найти. Ну, и нашла. Так представляете? У меня эта история в голове зацепилась. Прошлой зимой утром иду мимо детского сада с Ириской в лес гулять, он у нас недалеко, а там полицейский бобик на краю и двое в форме из окна за мной внимательно наблюдают. Дохожу до угла садика, а на спуске в лес мужчина лежит. Ну, вот как так?
— Слушайте, я уже думаю, а может, правда, кто из нас миллионеров угробил? — задумчиво сказала Мила.
Ответом ей послужили удивлённо-возмущённые взгляды.
— Мы все домой вернулись после хождения по углям, — хмуро ответила Нина.
— А если ночью кто-то из нас к ним обратно пошёл? — Мила не отступала.
— Так, давайте теперь друг друга подозревать, — с вызовом бросила Нина. — Как в детективных романах. Кто из нас убийца? Признавайтесь!
Мы с Лизой переглянулись. Про убийцу, конечно, Нина сильно загнула. Плохо, что Сабы не было на поляне, неизвестно что с ним. Всё так обострилось и запуталось…
— Они просто довязались до названия утилизация, — буркнула Софа.
— Утилизация в случае абъюза – это полный паралич психики жертвы на гормональном уровне, — сказала Вика, словно читала лекцию на кафедре, — в этом случае полностью или частично стирается личная воля и личный выбор жертвы. Всё это происходит после нарциссического захвата, который проводится на речевом, эмоциональном и физическом уровне. А эти приматы трактуют утилизацию как уничтожение мусора.
Вика, похоже, была самая подкованная из нас в психологии нарциссов. В её речи так и чувствовалась академическая подача материала. Мы застыли, внимая её пламенной речи. Правда, почти ни одно умное слово не задержалось в моей голове, кроме одного. Я мгновенно «впитала» — речевой захват, потому что муж лишил меня слова, как принято нынче говорить, от слова совсем.
Закрой рот. Ты глупая. Не говори чушь. Не спорь со мной, а то хуже будет. Не доводи меня. Ты ничего не понимаешь в жизни.
Его открытое хамство высасывало душу, вытаптывало всё то, во что я верила прежде, встраивало в моё подсознание программу собственной ничтожности и ущербности.
— Если честно, я очень хочу утилизировать вампира, который никак от меня не отцепится, — зло сказала Нина. — Достаёт через знакомых, дёргает отца, пытается меня выследить. Мне приходится скрываться. Даже папа не знает адрес моей съёмной квартиры.