В стенках бокала переливался бело-голубой свет. Значит, в
хрусталь добавлены туман и роса.
— Здесь действительно пафосно, — усмехнулся Мэт, оглядывая
дворцовый интерьер ресторана. Лазурит, лепнина, пальмы с перистыми
листьями, магические фонари: полые шары из росяного льда с туманом
и стайкой светляков внутри. — Выбрала что-нибудь?
— Рулет куриный со шпинатом звучит симпатично…
Кажется, дешевле тут ничего нет.
Даймер прищурился.
— В рыбном ресторане ты берёшь курицу?
— Э-э… Честно говоря, я вообще не голодна.
— Прости, но не верю. У нас обоих с утра крошки во рту не было.
Да и глаза тебя выдают.
— В каком смысле? — опешила я.
— Я заметил: когда ты испытываешь сильные эмоции, они начинают
светиться.
Вот же наблюдательный! Сразу подметил мой главный изъян.
В целом мне жаловаться не на что: высокая, стройная, фигура
есть, даже маскировать приходится, и лицом как будто не дурнушка.
Только масть подвела.
Бесцветность типична для обладателей аним воздуха. Но Артур
уродился синеглазым блондином, а у меня волосы пепельно-русые,
глаза серо-голубые, с грязно-грозовым оттенком. Хуже всего, что
время от времени эта грязь приобретает неприятный желтоватый отлив.
Из-за него в детстве меня раз пять обследовали на гепатит. До сих
пор, случается, какой-нибудь доброхот ахнет: "Светлые росы! Что у
вас с глазами, не желтуха ли?" Приходится объяснять: "Это не
желтуха, это природная особенность".
Я выложила Даймеру всё, как есть — чтобы постыдился смеяться над
девушкой. Но несносный инспектор решительно не знал смущения.
— Это не доброхот, это идиот, прости за грубость, — обыграл он
моё выражение. — Или ему нужны очки. Надо быть слепым, чтобы
принять отсветы восхода за болезненную желтизну.
Нет, он точно издевается!
— Сейчас твои глаза горят так, что мне страшно. Спорим, ты
готова съесть кита. Лично я — сразу двух. Кстати, ты пробовала
местную осетрину? Нет? Тогда у тебя просто нет выбора. Это
преступление — быть в Бежене и не отведать знаменитого росяного
осетра.
Для разгона перед осетриной подали салат из морепродуктов, и
Даймер попросил по капле веселья.
Не думала, что в Бежене есть такой изыск. А
стоит… Кит
наверняка обойдётся дешевле.
Принесли три сосуда. Два узких, простого тонкого стекла, похожих
на лабораторные мензурки — веселью не нужна дорогая оправа. На дне
каждого искрилась чистая роса, будто слеза на солнце. Третий сосуд
был мал, но пузат — чёрный, непрозрачный, с рычажком под журавлиным
носом.