Так нет же! Честно помотала головой.
Мэт улыбнулся. Осторожно разжал мои пальцы, стиснувшие
несчастный ремешок.
— Совсем ледышка. Пойдём, налью тебе чего-нибудь
согревающего.
Номер у обладателя "Кселора" и модного суб-кольца оказался
вполне обыкновенный. Встроенный шкаф, стол с двумя узкими креслами,
в углу у окна деревянный ящик в стиле ретро — длинные ножки,
скруглённые углы, тёмная стеклянная вставка. Даже балкона не
было.
Мэт не стал зажигать свет, и я мысленно сказала ему "спасибо". В
неземном неоново-туманном сиянии всё казалось проще, почти
нестрашно — словно понарошку.
Пока Мэт колдовал у ящика на ножках, оказавшегося баром, я
стояла посреди комнаты, не зная, куда себя деть, и старательно
отводила глаза от большой двуспальной кровати, застеленной
тёмно-зелёным покрывалом.
Сейчас бы капельку веселья!
Но вино тоже подойдёт.
Мэт звякнул своим бокалом о мой и сказал то, что я ждала и
боялась услышать весь вечер:
— За нас.
Глоток…
Он распустил галстук, бросил на кресло, расстегнул верхние
пуговицы рубашки… И на этом остановился. С наслаждением повёл
шеей.
Дыши, сказала я себе. И сделала второй глоток, побольше.
Щелчок пальцев — суб-кольцо отозвалось короткой вспышкой, — и из
ящика полилась негромкая мелодия. Стеклянная вставка замигала
огоньками.
— В бар встроен музыкальный автомат, представляешь? Этой штуке
место в музее.
И песня звучала старая. Грудной, чуть надтреснутый женский голос
пел о большой любви и звёздах в ночи над городом.
— За любовь и звёзды.
Мэт отпил и поставил на стол свой бокал, потом мой. Положил мои
руки себе на плечи.
— Под эту музыку нужно танцевать.
Всё-таки условности — великое благо. Его объятья в прихожей
смутили меня, если не сказать испугали. Но стоило назвать объятья
танцем, и страх ушёл.
Мы танцевали, почти как в клубе, только сейчас под моими
ладонями был не плотный пиджачный твид, а хлопок, шелковистый от
примеси субстантов, и такой тонкий, что я ощущала тепло и гладкость
кожи моего партнёра, упругую крепость его мускулов. И это было
приятно.
— Всё-таки старые песни удивительно мелодичны, — заметил Мэт. —
И Гранле был редкий мелодист.
Гранле-младший. Внук надуйского короля вальсов.
— Ты знаешь, что он был безответно влюблён в Дину Карар?
Актриса и певица. Самая яркая звезда середины нашего
столетия.