— Она вышла замуж за миллионера Плойзиуса, и в честь свадьбы
Гранле преподнёс ей в подарок новую песню "Все звёзды гаснут".
— Жестоко, — сказала я.
— Он сел за рояль, исполнил своё сочинение, а потом сжёг
инструмент вместе с нотами. Один импульс зла — и бах!
— Серьёзно?
— Дина Карар писала об этом в своих мемуарах. Те, кто слышал
песню, назвали её гениальной. Дина просила восстановить ноты, но
Гранле отказался.
— Ты читал мемуары Дины Карар?
— Я полон сюрпризов, — глаза Мэта озорно блеснули.
А в сумрачной комнате звучал голос угасшей звезды:
Я так тебя ждала,
и ты пришёл,
Среди пустынных дней
меня нашёл,
И я тебя узнала
в тот же час,
И ночь своим плащом
укрыла нас…
Сейчас я ощущала всё гораздо ярче, чем в клубе, — и более
волнующее. Невесомые поцелуи на лице и шее, давление ладоней,
скользящих от талии к лопаткам и обратно. Под кожей разливалось
тепло, тягучее и сладкое, как мёд, и я перестала понимать, чего
боялась.
Наши губы встретились. Мэт целовал не спеша, чуть покачивая меня
в такт мелодии, и я закрыла глаза, растворяясь в блаженной истоме.
Под веками пульсировала тьма, я падала и парила, замирая в
невесомости, уступала и тянулась навстречу. Открывалась, отдавалась
поцелуям, которые становились всё смелее и глубже. Что-то случилось
с чувством равновесия, и я обвила руками шею Мэта, потому что
боялась не устоять на ногах.
С тихим стрёкотом раскрылся замочек у меня на спине. Музыка ещё
звучала, и пальцы Мэта пробежали по обнажённой коже, как по
струнам. Одно воздушное касание — но меня прострелило разрядом
удовольствия, как будто сорвало пробку с тщательно закупоренного
сосуда. Тело выгнулось само, вплотную прижимаясь к Мэту, а он вдруг
прихватил зубами мою нижнюю губу.
И всё завертелось.
Моё платье полетело в изножье кровати, его рубашка в изголовье,
зелёное покрывало — на пол. Были прохладные простыни, горячий Мэт и
половодье новых ощущений. Непривычных и в то же время таких
естественных. Не страшно, не стыдно, а хорошо… Я и не думала, что
так бывает, со мной точно нет. Я пыталась сказать об этом, не знаю
зачем, но слова сгорали в огне наших поцелуев.
Кажется, Мэт не слишком поверил в мою опытность, потому что
поначалу был очень осторожен. А потом… Тьма и свет понесли нас, мы
летели на качелях ночи всё выше, над огнями города до самых звёзд,
и Мэт вдруг выдохнул: "У тебя звёзды в глазах!.."