Большую часть составляли женщины всех
возрастов, разве что совсем уж древних старух не наблюдалось. Затем
шла ребятня – от малышей до подростков, а вот мужчины попадались
лишь изредка. Объединяло эту разношёрстную толпу лишь одно – у всех
были такие усталые лица, с намертво застывшими в глазах тоской и
отчаяньем, что хоть вешайся. Не удивлюсь, что где-нибудь неподалёку
кто-то из их знакомых уже на верёвке болтается. Даже вечно
неунывающие дети не пытались веселиться, а уныло слонялись по
территории, по мере сил помогая взрослым.
Люди пытались обустроиться, как могли –
укрепляли палатки, рыли глубокую яму под отхожее место, а троица
тёток чего-то кашеварила возле большого, литров на пятьдесят,
котелка на треноге. Смотрелась хозяйственная деятельность неплохо,
если не брать в расчёт похоронную атмосферу, царящую в
округе.
На
подходе нас встретил самый настоящий патруль. Правда, с
единственным ружьём на троих, но уж какой есть. Остальные стражники
лагеря оказались вооружены чем попало – самодельными дубинками,
вилами да топорами. Не дать ни взять – народное
ополчение.
Машин попалось на глаза на удивление мало
– десятка полтора, в основном внедорожники или
старые добрые «Жигули». И большинство из них уже приспособили под
временное пристанище. Между парочкой были и вовсе натянуты бельевые
верёвки, на которых подсыхала выстиранная одежда. Цыганский табор
отдыхает.
Внутри условного периметра наш маленький
отряд разделился. Бородачи, вернув мне все вещи, включая колун и
связку бейджиков, удалились прочь в расстроенных чувствах, а
остальные повели меня к местному Стеньке Разину. Обитал он в одной
из мелких изб, явно знававших времена и получше. Древесина
потемнела, широкие доски на крыше поросли толстым слоем мха, а
большинство узких окон было заколочено. Под некоторыми стенами
обнаружились вкопанные подпорки. Приусадебных участков вокруг
хибарок не имелось, что было очень странным даже для такого
маленького хуторка.
–
Что это за место? – не удержавшись, спросил я у молодого
десантника.
–
Егерский кордон был, когда-то, – пояснил Павел. – В нулевых хотели
местное охотхозяйство возродить, да не срослось. Мы сюда заезжали
иногда, погудеть…
–
И откуда вы все?
–
Из Илютино, – потемнев лицом, ответил десантник. – Деревня такая.
Была.