- Размышляешь над тем, откуда начать? – поинтересовался командир
группы, прервав мои размышления.
- Нет. Думаю, как вас не задеть. Вы сможете сами выжить?
Брови мужчины скакнули вверх.
- Мы постараемся.
Я рванул к австрийцам, которые охраняли особый объект. Это уже
были другие военные, но с того же ведомства.
Когда ни с того, ни с сего несколько живых людей взорвались
фонтанами крови, рухнув при этом на землю порубленными кусками
плоти, никто ничего не понял. Но когда увидели меня, держащего в
одной руке окровавленный меч, а в другой окровавленный кинжал
подняли тревогу.
Это на фронте меня хорошо знают, а тут народ еще не пуганный,
поэтому тут же бросились в атаку на меня. По мне открыли огонь из
огнестрельного оружия, маги принялись валить меня естественными
стихиями, воители и антимаги бросались в ближний бой. Но все они
очень быстро и бесславно погибали, пока какой-то австриец, из тех,
что демобилизовался или, возможно, ехал по каким-либо делам в
Автрийскую империю, не узнал меня и не заголосил, что было мочи,
указывая на меня пальцем:
- НикитА-а-ар!
Вот теперь началась паника. Никогда не видел такого беспорядка в
армии. Бегающая толпа походила больше на стадо коров в
разгоревшемся коровнике.
Я принялся вырезать тех, кто еще оставался в рассудке и пытался
хоть как-то противостоять мне. Остальных убивать не было смысла,
они больше вредили другим, чем мешали мне.
Когда мои подопечные скрылись на почтительном расстоянии, я
спокойным шагом направился в сторону границы и никто не стал мне
мешать. Бойцы и маги жались по углам, боясь дышать, чтобы не
привлечь моего внимания.
Прорыв через линию фронта был не менее жестким и разрушительным.
Австрийцы так и не смогли понять, как я оказался у них в тылу и
почему напал именно сзади, когда обычно просто пер в лобовую атаку,
но разбегались они как тараканы в разные стороны и даже не заметили
группы, которая прошмыгнула мимо них во время разрушительного
смерча, которого тут называли НикитАр.
Если у кого и имелись сомнения на счет того оставлять ли
чересчур осведомленного свидетеля в моем лице в живых, то после
прогулки через границу и через фронт, все сомнения отпали.
Когда мы всем составом вернулись в лагерь, батя выдохнул. Он
все-таки переживал за то, что у кого-то из группы хватит ума
наехать на меня или попытаться ликвидировать. Но, слава Богу, все
обошлось.