— Не разбилась? — встревоженно спросил Тиммон, переваливаясь
через подоконник. Со своим ростом мужчина вполне мог просто
перешагнуть его и оказаться на моей кухне.
Я вернула чашку на стол, усмехнувшись.
— Крепкая посуда, однако.
— Северный фарфор, — со знанием дела проговорил Тиммион. — Этот
сервиз Карле подарили на ее пятидесятилетие, с тех пор на нем еще
ни скола. Кажется, в наборе шесть тарелок и столько же чашек.
— Я нашла только пять чайных пар. Шестая, видимо, все же
разбилась.
— Могу я войти?
— Вы и так наполовину в доме. Входите уже.
Мужчина скрылся в темноте, а через мгновение его шаги раздались
в гостиной. На кухню Тиммион вошел, улыбаясь.
— Простите, если отвлекаю, — мужчина выжидающе глянул на
кастрюлю. — Я ждал вас, но уже почти полночь.
На месте Тиммона, я бы меня тут же уволила. Оплату забрала, а
работу не выполнила.
— Замоталась с делами, совсем из головы вылетело. Садитесь,
поужинайте супом, а я пока приготовлю для вас макароны и мясной
соус.
— А сырники?
— Сырники лучше есть горячими, сделаю их завтра. — А про себя
добавила: “Микроволновок же вы еще не придумали”
Пока Тиммион, довольный как кот, поглощал суп, я быстро отварила
макароны. На сковороде обжарила лук, кусочки мяса, добавила специи,
муку и воду, и закрыла крышкой, чтобы потушилось. Мужчина с
интересом наблюдал за тем, как я машинальными движениями готовлю,
почти не глядя, и все же задал мучивший его вопрос:
— Кто вы?
Деревянная лопатка в моей руке рисковала сломаться, так сильно я
ее сжала. Не хотелось мне начинать новую жизнь со лжи, но и правду
сказать не могла.
— Когда-то я работала в одной богатой… — призадумавшись, быстро
вспомнила правильное слово: — аристократической семье кухаркой.
Ничего особенного, просто готовила.
— И очень хорошо, я так полагаю. А умеете ли вы печь хлеб?
— Разумеется, — пожала я плечами. — Выпечка мне нравится даже
больше других блюд. Хотите, чтобы я испекла для вас что-нибудь?
— Я не могу просить, но… булки, которые продают в лавках, пекут
в таком большом количестве, что совсем не следят за их
качеством.
— Вы можете просить, конечно же. Вы ведь мне платите. Завтра
испеку для вас, можете не сомневаться.
Я едва могла держать глаза открытыми, а говорила и вовсе
заплетающимся языком. Тиммион быстро смекнул, что мне пора спать, и
словно нехотя, попрощался и ушел. Я сняла сковороду с плиты,
поставила ее на стол и побрела наверх.