Выслушав час трёпа и рассмотрев спины всех впереди стоявших призывников, я ожила. А всё благодаря приятному мужскому тембру, который усилил артефакт-микрофон.
Я поднялась на носочки, чтобы разглядеть говорящего.
Ах... Дэзмонд... Хорош чертяка. С первых слов завладел вниманием всех девушек в зале и зародил ненависть в парнях. Одно его присутствие будет стимулировать девушек не пропускать занятия на плацу и тренировочном поле. Многие даже будут проситься к нему на личное занятие, лишь бы он уложил их на лопатки. Ну подумаешь не в постель. Для влажных фантазий кадеток этого будет более чем достаточно. А тот факт, что он холост и на хорошем счету его величества, делает его лакомым кусочком в этой лавке сладостей – остальные-то ребята тоже не промах! Кривых, косых, хромых нет. А вот тупых... Не помню, но парочка дурачков точно отыщется и отсеется для общей безопасности.
После напутственных слов главы военной комиссии ректор дал добро всем разойтись. Почесав затылок, я пошла искать путь в дисциплинарный совет, благо проблем с ориентированием в академии не было – на каждом шагу и развилке парящие в воздухе таблички указывали, в каком направлении что находится.
Перед искомой дверью я стояла минут пять, вспоминая, каким я прописала дисциплинарный совет. Нервничала жутко, аж голова разболелась.
– Мисс? – услышала я уже знакомый голос и подпрыгнула от неожиданности. – Уже второй раз за сегодня вы стоите на моём пути, – констатировал Дэзмонд заинтересованным тоном.
Только бы он не стал думать, что это проделки судьбы! Этого мне не хватало! Всё должно идти, как задумал автор! То есть я. А я никогда не присваивала героев своих романов. Они создавались для главных героинь, вот пусть с ними и будут до конца, пока смерть не заберёт их в один миг... прямо после слова «конец».
Я развернулась к Дэзмонду лицом, надеясь, что оно не сильно покраснело от стыдливого страха собственными руками уничтожить всё, что создавала в течение нескольких месяцев.
– Простите, – и улыбнулась, пропуская вперёд.
Дэзмонд вошёл в кабинет дисциплинарного совета, оставив дверь открытой.
– Заходите. Пред смерть не надышитесь, – адресовал он мне через плечо.
– Конечно... – Глупо хихикнула. – Простите.