В зале появился судья, все наши девочки встали по стойке смирно, грудь колесом, гузка кулачком, губки бантиком, глазки маячками.
Уже начавший седеть бородатый мужчина появился в сопровождении десятка офицеров в форме, автоматчиков в том числе.
И с бутылкой нарзана в левой руке.
Бросив папки на свою судейскую тумбу, он подошёл к окну и нажал на автомобильный брелок. За окном пикнул огромный чёрный гелендваген.
Он высокомерно оглядел присутствующих в зале. Небрежно поправил мантию чуть ниже пупка, осматривая государственную обвинительницу с головы до ног.
Это моментально накалило атмосферу.
Пока мои подружки откровенно строили глазки полицейским, я слушала обвинение.
Обвинительница стояла, потирая ножкой в неприличной туфельке вторую ножку и читала с листка, краснея от содержания.
Там было все: и про драку у «Памук-Але», которая попала на камеру наблюдения, и анализ ДНК и даже про бусинки на пенисе, по которым в итоге и вычислили обвиняемого.
- Всё верно, пострадавшая?
Судья держа в руках бумагу посмотрел поверх неё на меня.
- Да, господин судья.
Судья довольно повернулся к секретарше:
- Занесите в протокол подтверждение от пострадавшей.
- Для оглашения приговора введите обвиняемого.
Сказав это, судья самодовольно поправил мантию и выпил из горла Нарзана.
Сердце моё дико заколотилось, а Олеся глаз не сводила с молоденькой прокурорши. Ей надо было отследить, насколько та потечет при виде брутального насильника.
Двери отворились и под конвоем в зал ввели, поникшего, серого и щуплого мужчину в наручниках.
Олеся толкнула меня локтём в бок:
- Классно ты меня наколола с его брутальностью.
- Да это не он….
Я присмотрелась. Да это же Дима!!!
Олеся и другие девочки тоже начали его узнавать и шептаться вокруг меня.
Диму вели в кандалах на место подсудимого.
Я стала шарить взглядом, ища Владимира Николаевича. Он довольный сидел смотрел на происходящее, словно всё так и должно было быть.
Я шепнула прокурорше:
- Это не он.
Она подошла и наклонилась ко мне, снова подставив свой аппетитный задочек судье.
- Как не он, вы же все сами сказали?
- Ну это Дима… Это не здоровенный громила…
- Так, щас я должна зачитать приговор, а потом поговорим.
У меня сердце сжалось от ощущения, что меня разводят, и творится какой-то произвол. Невиновного и даже потерпевшего Диму, обвиняют в изнасиловании меня? Совсем с дурели. Это было не только не справедливо, но и живодёрски жестоко.