– Что ты такое говоришь, Сашуль, это же я, ты же знаешь, что я бы не стала тебе изменять, — она все ещё не может поверить в то, что слышит. Ну не мог её любимый таким безразличным тоном выплюнуть такие жестокие слова, которые, словно яд, проникают теперь девушке прямо в сердце, разъедая эту хрупкую мышцу. — Ты же не думаешь, что я по своей воле тут оказалась, меня заставили.
— Мне не нужны твои оправдания, — холодный, словно айсберг. — И ты сама теперь тоже бесполезна.
— В каком смысле бесполезна? Алло! — ответа на свой вопрос не получает, мужчина уже бросил трубку, оставив Нелли мучительно думать, что это вообще только что было.
Как же так получилось? Когда она из дерзкой девчонки, которая делает, что хочет и всегда добивается желаемого, превратилась в блеклую тень самой себя? Ведь обещала же, чуть ли не клялась всеми известными богами, что не позволить сложившейся ситуации сломить себя. Не даст Соколову распоряжаться её жизнью. Не разрешит никому решать, как ей жить. Понадобилась всего одна неделя для того, чтобы стать забитой и забытой женой. «Какой же позор. Неудивительно, что Ренат меня ни во что не ставит, я же просто жалка», — отбрасывает телефон на кровать, не желая теперь совершенно ни с кем контактировать. Александр был той самой ниточкой, что связывала Нелли с прошлой беззаботной жизнью, но теперь, похоже, и она оборвалась. Так глупо и жестоко.
Видимо, так и придется жить, играя роль послушной подстилки. За короткое время в своем новом доме Нелли только и делает, что греет чужую постель. Ренат будто с цепи сорвался: втрахивает её снова и снова в постель, диван, кресло, а однажды и вовсе в коридоре нагнул, ничуть не думая о том, что люди там ходят, да и камеры стоят, снимая каждое мгновение. Девушка не понимает, чем продиктована такая сексуальная активность. То ли мужчина любит сексом заниматься, то ли просто мучает её, раз за разом надевая на свой член. Иногда, в последнее время всё чаще, Нелли кажется, что у неё там, внизу, уже разодрано в клочья – болит, не переставая. Такое ощущение, будто Соколов задался целью превратить её влагалище в широкое ведро, а не детей настругать, иначе был бы хоть чуточку осторожнее, если не нежнее.
— А я всё думал, когда этот щенок объявится, — вот и он, собственной персоной, расположился в дверях, вальяжно прижавшись к притолкну. — Сидел там под воротами, ныл, когда охранники подтрунивали. И ЭТО ты любишь? Смешно, Башарова, ты точно достойна большего. Ну или была.