Мы ненадолго умолкли, и она вдруг произнесла:
— Воспитательница говорила, что меня нашли в парке. Я, наверное,
переместилась несколько раз и… В общем, осталась сама по себе.
— Ты выросла в детдоме?
— Жила там, пока не исполнилось тринадцать, а потом сбежала.
— В тринадцать? — удивился я. — Просто сбежала?
— Дети остаются детьми до тех пор, пока обстоятельства не
заставят их повзрослеть, — негромко сказала Виктория. — Я жила в…
не самом лучшем месте. Другие дети меня избегали, а воспитатели… У
них были свои взгляды на воспитание.
— Тебя никто не удочерял?
— Слышала, что пытались один раз, когда меня только привезли, —
ответила она. — Через два месяца вернули.
— Вернули? Разве так можно?
— Что тебя удивляет? Детей тысячами возвращают каждый год. Это в
теории всё просто и легко, но на практике…
Я почувствовал жалость: ей столько всего пришлось пережить, пока
я жил в полноценной семье. Виктория, похоже, поняла, о чём я думаю,
и сказала:
— У меня всё было нормально.
— Это как посмотреть.
— В отличие от других детей, у меня был телепорт, Костя.
Я улыбнулся: она впервые назвала меня по имени.
— В детдоме видели твои телепортации?
— В следующий раз я только в четыре года переместилась, когда
мальчики побить хотели.
— Мальчики?
— Ага, — усмехнулась Виктория. — Рассказали потом всё
воспитательнице, а она их ремнём отделала. Я уже тогда поняла, что
лучше всё скрывать, но пользоваться способностью начала часто.
— А куда ты сбежала?
— Три года металась… по разным местам, а потом вышла на человека
из своей команды.
— Сколько у вас эксфэров?
— О других ничего рассказать не могу.
— Почему?
— До тех пор, пока не решим, что с тобой делать.
— Ты же меня к Валентине вообще без её разрешения привела.
— Если бы ей что-то не понравилось, она бы стёрла тебе
память.
— Что? — удивился я. — Прямо в симуляции?
— Хочешь проверить?
— Не особо…
— Она, кстати, не в нашей команде, хоть и знает всех.
— Ладно, — вздохнул я и решил кое-что спросить, догадываясь,
каким будет ответ: — А на что ты жила?
— Стащила деньги из банка, — без заминки ответила Виктория.
— В тринадцать лет.
— В тринадцать лет.
— Насыщенная у тебя жизнь.
— Какая есть.
— Молодые люди, — донёсся до нас голос Валентины. — Чайник
стынет.
Поднявшись со своих мест, мы отправились на кухню.
Я ничего не ел с самого утра, поэтому аппетит разыгрался не на
шутку: два жирных куска мясного пирога были съедены буквально за
минуту. Я положил глаз на ещё один кусок, и это не ушло от внимания
Валентины: