Я повернулся лицом к столу и принялся складывать папки с личными
делами в стопку.
– Вас отвезти? До гостиницы.
– Я пешком пройдусь, тут близко. Ходьба полезна для сердца. И
для нервов. Да и вообще полезна. Ходите, Владимир Александрович,
больше. Не смею
задерживать, до завтра.
Я подхватил папки, взял
под мышку, а только потом сообразил, что хрен мне, кто даст,
вынести их с завода просто так. В любом случае, на проходной
возникнет вопрос, что за бумаги я решил утащить. По крайней мере,
без специального разрешения Калинина, точно не пропустят. Ладно, я
туплю, а этот о чем так задумался, интересно?
– Владимир
Александрович, не хотите ли, оформить мне вот эту стопку в
подобающий вид. Чтоб церберы на проходной не вырвали у меня их,
вместе с руками?
– Ох! – Калинин
вздрогнул, вынырнул из состояния заторможенности, подскочил ближе,
взял личный дела. Затем метнулся к сейфу, достал оттуда печать и...
внимание... сургуч! Самый настоящий сургуч! Потом на столе появился
рулон бумаги, похожей на ту, в которую часто заворачивают подарки.
Заворачивали... В прошлой жизни. Коричневого цвета, достаточно
плотная. Далее, папки были превращены в сверток, который крепко
упаковали и поставили печать. Размашистым почерком на бумаге
Калинин написал, что внутри личные дела, столько-то штук, поставил
роспись.
– Вот мне интересно...
Если обычные папки с биографиями сотрудников я выношу с территории
завода, будто это подвески французской королевы, как же Вы
ухитрились тогда просрать чертежи...
Задерживаться, ровно, как и дожидаться ответа Владимира
Александровича, я не стал. Взял сверток и вышел из кабинета.
Как и предполагал, женщина на проходной изучила сверток.
Посмотрела внимательно на печать и подпись. Потом – на меня. Будто
мы с печатью должны быть идентичны друг другу. Я улыбнулся ей
широкой, радостной улыбкой. В ответ – такое же каменное лицо. Она
молча кивнула и вернула мне личные дела.
Я вышел из здания проходной, спустился по порожкам и закурил.
Сигареты были прихвачены со стола Калинина. Переживет. Купит еще.
Посмотрел по сторонам. И слева, и справа тянулся высокий забор с
колючей проволокой. Чуть дальше – виднелось главное,
административное здание, в котором, собственно говоря, находился
кабинет, где я только что коротал время в обществе Нины Ивановны.
Еще дальше – вторая проходная. Третья, насколько мне теперь
известно, расположена вообще с другой стороны. Из нее, по сути,
попадаешь чуть ли не в соседний район. Территория огромная.