То есть этот человек был связан с
произошедшем? Но как это возможно? Кто может стереть память и мне,
и Алексу… Танис. Плавя Воли Танис.
– Алекс, а могла подобное сделать…
эм… богиня Танис? – осторожно спросила я её апостола, который
торопливо шёл с очень задумчивым видом, нарушая тишину лишь звук
трущейся упрочнённой одежды. Очень красивый артефакт тоже
пострадал. Бордовая ткань местами разрушилась и расползлась, но
целостность вполне сохранялось.
– Стереть память… да. Она известна
как одна из наиболее искусных в структурированной магии, – неохотно
согласился он. – Но вот уничтожить технику там образом... Она
рассыпалась в прах. Счёл бы это последствием силы Митиаса, ведь
Госпожа с ним сразилась, но она не проигрывала. Да и слишком тонкое
влияние, вообще нет смысла. Одна техника и артефакты сломаны,
другие нет. Живые и мёртвые тела нетронуты. Если бы он смог
атаковать нас, то, несомненно, убил бы. Но лишать нас транспорта и
связи бессмысленно. И, видимо, не только нас.
Алекс начал много говорить. Сам с
собой по сути, выплёскивая мысли. Но не стану его прерывать. Я и
сама об этом думаю. Выглядит странно.
– Кроме того, Госпожа хоть и жива, но
не даёт энергии и не отвечает. Это… волнует. В любом случае
пытаемся отступить к ставке командования, если она ещё цела.
– Мы довольно далеко, – осторожно
сказал я.
– И что ты предлагаешь, девочка? –
вздохнул он. Опять он меня так называет! Я вообще-то уже
совершеннолетняя! И не девочка! – Сидеть и ждать эвакуации? Так у
нас маяки сдохли, тут опасная область и техника может быть
уничтожена не только здесь. Мы сейчас направляемся к последней
позиции Императора Юилея. У линкора должна быть высочайшая изоляция
от магических воздействий, даже божественных. Ну а если она не
помогла… он высоко не поднимался, может найдём там людей или что-то
полезное.
– Угу… поняла, – кивнула я. – А как
далеко, примерно?
– Около шестидесяти километров. Если
постараемся, то за два дня дойдём с магией Жизни.
– Два дня по этой пустыне, –
поёжилась я, оглядывая редкие торчащие обгоревшие деревья и
высушенные стебли травы. Даже вдоль ручейка, что блестел впереди
чуть ниже нас, стекая с едва заметного уклона холма, не было ничего
живого. – Расстояния чувствуются иначе.
– Когда ты несёшься полторы с лишним
сотни километров в час на ховере, ещё бы, – вздохнул он. – И что
самое паршивое: почему я не помню, как он работает? Стирать память
очень опасно, можно повредить личность или интеллект, но тут… я тут
математические задачки в уме решаю или вычисляю формации и
последовательности рун. Мне не повредили интеллект, я уверен.