Сперва струились волосы…
Потом,
В прекрасном утопая водопаде,
В круговороте зеленоватой бронзы,
Как бы моля об истинном спасенье,
Взмахнули руки через занавесь волос –
И каждый палец золотом занялся,
И так отяжелели пальцы,
Что руки к бедрам, вниз, бессильно пали,
И там, обвиснув, как две бронзовых струи,
Вдоль туловища обветренной скалы,
Журча, в бессильном жесте свились,
И сразу стали золотом глаза.
Сперва струились волосы,
Потом…
Потом огромное и золотое тело
Рассыпалось на маленькие струйки,
Как будто сбившиеся волосы
Натужно расчесал огромный гребень…
…и дождь бесился и звенел.
Что ж, научи меня, гроза,
Изысканному мастерству быть каплей.
Когда даная,
Дежурная, очередная,
Свои колготки надевая,
проходит к сизому окну
И, на морозные узоры
Бросая ледяные взоры,
Стоит,
То зеркалу в прихожей
Весь этот город кажется похожим
На сон, пролитый в лоно вкрадчивым дождем.
Единственная верная Даная!
Я постепенно ощущаю,
Что в каплях слов моих и ласк
Металл на медь
Привычка замещает
И ярче блеск становится,
А теплота бледней.
Я золотом быть разучился.
Кольцо души моей перековать
Под палец твой так трудно –
Хрупок сплав.
В зеленой пленке окислов
Лежит он
И дышит тяжело в припадке астмы.
Ятрышник цвел.
Осока протыкала натянутый батут пруда,
Где акробатику показывали нам
Лягушки из зеленой яшмы.
Мой красный клюв
Срывал кувшинку,
И грудь высокую твою
Я осыпал цветком –
Одним цветком.
Бил белыми крылами
По бокам
И шеею ласкал протянутую руку…
Потом я твой коровий бок крутой
Поглаживал рукой при переправе.
И страшно мне теперь
Так, словно побывал
В другом краю, где медленнее время,
И через год, назад вернувшись, обнаружил,
Что умерли все те, кого я знал.
Забыто мастерство метаморфозы
И вновь со мной спокойно,
Но порой
Взгрустнешь в мечтах, чтоб что-нибудь случилось.
ХОТЯ БЫ ДОЖДЬ ПРОЛИЛСЯ ЗОЛОТОЙ…