В №202 вечерами проходят дополнительные занятия, то у историков, то у физиков, то у журналистов. Как-то мы с Санычем стали свидетелями, как девушка лет двадцати в очках и со смешной толстой косой до пояса, как бы это сказать, орально удовлетворяла преподавателя прямо в проходе у кафедры.
– Прямо в проходе у кафедры, – прошептал Саныч и выразительно задвигал языком у себя во рту, наглядно изображая, что именно происходит у кафедры.
У Саныча были выпученные глаза, красная то ли от смущения, то ли от возбуждения рожа и хитрющий вид. Это произошло, когда я обнаружил его у 202-й, стоящим на скамье и прильнувшим к окну у самого потолка. Это, пожалуй, даже не окна, а такие узкие амбразуры, как в средневековых замках, которые, видимо, для дополнительного освещения, прорезаны у нас по всему корпусу в стенах между аудиториями и коридором. Но сделаны они так высоко, что заглянуть в них можно только со скамьи. Или обладая ростом под два с половиной метра. Саныч поднес палец к губам, чтобы я молчал, и показал на место рядом с собой.
– Видал, как экзамен сдать хочется. Очки даже снять не успела, – не отрывая взгляда, прошептал Саныч. – Запотеют же.
Я забрался на скамью рядом, стараясь не шуметь.
– Коса какая смешная, – шептал Саныч. – Да-а, есть еще женщины в русских селеньях.
Было слышно сопение и едва уловимый скрип старой кафедры. Я поднялся на цыпочки.
– Вот сволочь, – шептал Саныч. – Старый, толстый, бородатый, а девчонке всего-то лет двадцать, не больше.
Воображение дорисовывало остальное в подробностях.
У меня зрение – минус пять. С детства. То есть, не с рождения, конечно, а класса с третьего, наверное. Мама обнаружила, что я, силясь рассмотреть что-то важное на экране телевизора, так щурю глаза, что становлюсь похож на представителя монголоидной расы. Визит к офтальмологу подтвердил опасения – миопия средней степени.
Видимо, тяжелая степень – это уже неизлечимая слепота.
Моя, видимо, считалась излечимой.
Я ходил заниматься физкультурой для глаз. Следил за ездящей слева-направо и вверх-вниз красной звездочкой. В очках разных диоптрий пытался прочитать буквы проверочной таблицы. ШБ. МНК. ЫМБШ. БЫНКМ. Дальше пятой строчки дело ни разу так и не продвинулось.
Я вечерами смотрел на горящую свечу. Это методика йогов. Очищение зрения. Смотришь, не моргая. Пока не заплачешь. Пока в огне тебе не начнет мерещиться танцующий Кришна. По три раза каждый день. Интересно, пользовались ли такой методикой приютившие Слона кришнаиты?