Стук в дверь остановил занесенную руку… Защитник конституционных прав российских граждан, недовольно скривившись, осведомился:
– Кто?
Леха не разобрал ответа, но капитан, видимо, хорошо разобрал. Напялил фуражку, отодвинул засов, распахнул дверь и замер по стойке «смирно».
Вошел моложавый, лет сорока пяти, милицейский полковник. В руке, скрученные в трубочку листки бумаги.
– Что происходит, капитан?
– Провожу допрос подозреваемого в покушении на убийство Апостола.
– Основания?
– Увез Апостола с места преступления, сопротивление при задержании, отказался назвать заказчика, не признается, куда спрятал оружие.
– А может он заказчик? Сам заказал, сам исполнил, сам в больницу отвез?
До Соловья дошла неприкрытая издевка полковника. Давно понял, что пустышку тянет, но закусил удела. Не признаваясь самому себе, мстил. Мстил за ущемленное самолюбие, тем самым признавая свою никудышность. Мстил за его молодость, рост, силу, за то, что Мужик, которого «девочки любят».
– Расстегни – полковник кивнул на Леху и покосился на дубинку, которую Соловей забыл притырить*.
Сел напротив, разложил и разгладил принесенные листы. Подождал, пока капитан снимал «браслеты», пока Леха разминал затекшие руки.
– Что с лицом?
– Поскользнулся, упал…
– Сколько раз? – вопрос был явно риторическим. Полковник не ждал ответа, Леха не ответил.
– Итак, посмотрим, что ты за фрукт… Павлов Алексей Владимирович, рождения 1980-й, отец …, мать …, образование …, а это уже интересно: боксер, мастер спорта, спецназ ВДВ – оторвался от бумаги, взглянул на капитана.
– Говоришь, при задержании оказал сопротивление? – Соловей до жопы сморщился.
– Участник в Чечне, ранение, Орден мужества, дембель неделю тому…
Откинулся на спинку стула, побарабанил пальцами. Перевел взгляд на капитана. Желваки ходуном. Соловей понял, конец. За ним и раньше водилось, а теперь минимум звезду долой, а то и вчистую попрут.
– Заяву писать будешь?
– Никак нет, господин полковник.
– Почему «господин», это у вас в десантуре так заведено?
– В десанте от рядового до генерала товарищи. Господа … – полковник не дал договорить:
– Пошли, опера, поди, вернулись, с ними побеседуешь.
К матери приехал за полночь. В накинутом на плечи платке, со скрещенными на груди руками ждала у калитки. Материнская доля – ждать сыновей.
***