3 года
Едем мимо Новодевичьего монастыря. Ф восклицает:
– Сколько цейквей! Смотъите! Целая стая цейквей!
4 года
Новый жанр Ф – «рассказать икону». Есть у него любимые иконы, я коротко объясняла, кто изображен, что за сюжет. Он переварил, и вот выдает рассказы.
Про икону преподобномучениц Великой княгини Елизаветы и инокини Варвары: «Жили-были две женщины, Елизавета и Валвала. Очень хаашо жили. Но вот п'ишли злыи люди и кинули их в глубокую яму. А Бог их спас – п'отянул удочку и вытащил».
Еще рассказывает про Григория Победоносца, про Соловецких святых и про чудо в Кане Галилейской. Из последнего рассказа расслышала только: «И Х'истос сказал им – лейте! лейте, кому говоят!»
* * *
Когда его укладываю, читаю несколько молитв. Он внимательно слушает, что-то подборматывает. И вот, видимо, понял, что молитва – это личное обращение к Богу, когда можно и своими словами говорить, даже просить чего-то.
– Мама. Попъёси, сьтобы ко мне не пъишла злая къиса (злая крыса – привет «Щелкунчику» и мышиному королю).
– Что?
– Попъёси, сьтобы ко мне не пъишла злая къиса.
Попросила.
– Есё попъёси, сьтобы ко мне не пъишла Баба Яга.
Сделано.
– И сьтобы злая избуська на куих злых нозьках не пъишла.
И это сделано.
И он продолжает мне «надиктовывать», шепотом, очень серьезно:
– И сьтобы злой слон не пъишёл. И сьтобы злой песок…
– Кто?
– Песок, песочек такой злой. И сьтобы злая бетономесялка не пъишла. И злой бегемот. И злая Алиса. И злые две койобки.
– Коровки?
Повысив голос, недовольно:
– Койобки!!!
– А, коробки…
Снова шепотом:
– И злой такой пожайный…
Ушла – отпустил. Но уже что-то сам нашептывает.
Еще добавлял: «Ни в комим случаи! сьтобы ни в комим случаи не пъишёл!»
Через день:
– … и сьтобы пъишли ко мне добъие кьюг, квадъят и добъие две тъяпеции…