Пожар потушили, выбегать не пришлось, мама так и уснула в двух пальто.
Вот они, мои.
Ф похож на всех и не похож ни на кого.
Вот насупится, сведет брови – вылитый папа и дед. Кажется, что сейчас заложит руки за спину и скажет: «Как показывает опыт…» или «История этой вещи такова…»
Вот рассмеется – такую же сияющую улыбку я иногда вижу у мамы.
А когда он мрачно скандалит за три часа до запланированного выхода из дома – ничего не готово! мы опоздаем на самолет! – я вспоминаю его прадеда, Федора Андриановича. В день любого отъезда он брился с раннего утра, за те же три часа до запланированного выхода надевал светло-серый пиджак с орденскими колодками, садился на скрипящий стул у двери, клал парадную – в сеточку – шляпу на колено и начинал ждать, неодобрительным и тяжелым взглядом наблюдая за нашими сборами…
3 года
Все двери в квартире – в щербинах и вмятинах: Федор, находясь в дурном настроении, стучит по ним разными своими игрушками (чаще всего – молотком).
Бабушка Надежда Федоровна, наблюдая за внуком: «Вылитый прадед. Ну, отец. Тот тоже… гардину повесить пытался как-то. Так всем досталось – гардине, что кривая, строителям, что стену косо положили, маме, что зачем-то хочет штору вешать, мне, что стремянку не так держу…»
И, обращаясь ко мне, невозмутимо: «Кто предупрежден – тот вооружен».
2,5 года
АС часто говорит Федьке: «А вот твой прадедушка Савва так никогда не поступал» или «Это чашка еще твоей пра-прабабушки Кати». Предки присутствуют постоянно, хоть и незримо.
И вот Федька недавно ходил с камнем и выдавал его за пирог: «Я испек пиог! Йот такой. Кусный очень». Но никто на пирог не обращал внимания, и шкет решил придать ему веса: «Нет! это ни я. Это ищё мой пъя-пъядедушка испек этот пиог…»