– Хочу с Вами посоветоваться насчет «Тритонов». Меня интересует Ваше к ним отношение, Вам не кажется, что они не миф, а реальность?
Эрудированность Максима меня восхищала. Его умение вникать в, казалось бы, ничего не значащие для другого ребенка детали какой-нибудь необычной истории говорили о его аналитических и логических задатках.
– Разговор, как я понимаю, будет у нас долгим, поэтому проходи и устраивайся поудобней, – сказал я, приглашая его на террасу. Он устроился в кресле в позе авиапассажира, собирающегося вздремнуть, и я было подумал, что именно за этим он ко мне и пришел. – Может чаю с медом?
– Спасибо, нет, чай отвлекает, – Максим, откинув голову на спинку кресла, закрыл глаза. Это означало, что он готов задать мне непростой вопрос.
– Как мы знаем, – начал он, – жизнь на нашей планете возникла в протоокеане, и через миллионы лет некоторое количество существ, приспособившись к жизни в воде, попытались приспособиться и к жизни на суше, и это им удалось, факт неоспоримый. Некоторые из них в процессе развития стали перволюдми.
Я поймал себя на мысли, что мне хочется поднять руку, чтобы задать вопрос, но я продолжил внимательнейшим образом слушать лектора.
– Нетрудно предположить, – Максим с улыбкой человека, привыкшего изумлять собеседника, сделал многозначительную паузу, – что часть этих перволюдей по неизвестным нам причинам вернулась в океан, сохранив в себе некий ген. Согласитесь, что эволюционно развиваясь, те, кто, вернулся в океан, могли благодаря гену остаться человекоподобными существами и, может быть, даже разумными, способными жить в воде. Вы разве такое не можете допустить?
– Максим, во-первых, я не могу не сказать тебе, что твои теоретические предположения оригинальны. Но не новы. Ты не расстраивайся, ошибки в научных рассуждениях не редки. Необходим научный опыт, лабораторные и прочие исследования, то есть каждодневный кропотливый труд, что под силу не каждому. Конечно, гениальные догадки, научные озарения тоже случаются, но крайне редко, крайне. Вот в чем я абсолютно уверен, так это в том, что ты уже выбрал для себя, как говорили в старину, поприще. Не сомневаюсь, что твои серьезнейшие открытия в науке еще впереди, а я уже сейчас польщен тем, что ты выбрал меня своим оппонентом.
У Максима была еще одна удивительная способность. Он мог мгновенно из четырнадцатилетнего профессора, превращаться в мальчишку. Когда он отрывался от своих книжек, в велосипедных трюках ему не было среди мальчишек в деревне равных. Через несколько дней, когда Максим заглянул ко мне, я сказал ему: