Юноши на пороге после непродолжительного обмена мнениями все же пришли к выводу, что их трое. В связи с чем, для ровного счета, было просто необходимо принять Еву в свои ряды.
– В нас всех так и горит огонь не терпящего отлагательств посещения местного пруда. Нужно покормить уточек, – голосом, не терпящим возражений, ультимативно пробормотал один из трех.
– У меня уже есть уточка! – Ева обратила внимание смотрящих, будто сквозь нее, внезапно обретенных товарищей, – Почему мы не можем сначала покормить ее?
Принципиальных возражений, возражений, заслуживающих внимания, или вообще возражений хоть в какой, вербальной или невербальной, форме выдвинуто не было. Поэтому все дружно отправились в местный магазин через дорогу, чтобы купить корм для Евиной уточки и ее друзей на пруду.
Путешествие было недолгим и бедным на события, как ассортимент в местном магазине. Тем более никто не представлял, чем кормят уточек на белых футболках. Кто-то предположил, что ничего сверхъестественного в этом нет, и кормить надо батоном. К батону незамедлительно прибавился кефир и соответствующая музыкальная композиция. Белая футболка Евы с желтой пушистой уточкой стала стремительно превращаться в майку-алкашку с пятнами горчицы. Так она парням стала заметно меньше нравится. Как Ева, так и майка-алкашка.
Следующим предположением стала шоколадка. Что, безусловно, понравилось обладательнице футболки, но по какой-то совершенно невразумительной причине все вокруг вдруг округлилось и стало походить на притягательные пузырики нежности, которые так и норовили лопнуть в самых неподходящих местах, чтобы столкнуть вместе как можно больше разнополых людей и вызвать неловкость и нежность. Фиолетово-белая корова с надписью на боку помычала и потрясла колокольчиком на шее.
Печенье в этот момент особенно ярко зазолотело на грязненьком прилавке. Поскольку только печенье осмелилось выдвинуть свою кандидатуру на пост корма, его и купили. Кулечек с драгоценным материалом было доверено нести одному из парней, для удобства назовем его Ник.
Выйдя из магазина, Ник решил исполнить свой гражданский долг и накормить уточку, но Ева возразила, что ее любимый рисунок совершенно точно не любит обедать в одиночестве, так же как завтракать и ужинать. Поэтому все направились к пруду, разделить утиную трапезу. Которая скорее напоминала полдник, чем обед, в связи с чем возмущение желтого и мохнатого существа с клювом можно было вполне проигнорировать и, наконец, существо накормить. Потому что к данному моменту повествования оно крякало настолько безбожно, что, даже если бы бог и существовал, он сам утратил бы веру в себя.