Рик стал завсегдатаем дискотек. Он пользовался популярностью у девушек, заводил мимолетные романы, знакомился и расставался легко. Его жизнь изменилась: он успокоился. Первые два года учебы над ним все время висел страх быть отчисленным. Он боялся стать неуспевающим, боялся не соответствовать какому-то образу. В академии хорошо помнили его отца, их сравнивали, отца ставили в пример. И вдруг Рик понял – ему нечего бояться: он лучший на своем курсе и может спокойно учиться, не доказывая ничего ни себе, ни окружающим. Эта свобода от обязательства все время чему-то соответствовать сделала его уверенным в себе. Учеба уже не мешала видеть ту жизнь, которая кипела вокруг. Рик ходил на все студенческие вечеринки и получал удовольствие от жизни вне стен академии.
На третьем курсе Рик, как и все, осваивал второе образование. Вызванный к своему куратору, он почти бежал по коридорам академии. С куратором Рику повезло. Известный астрофизик Одиссей Ликидас уделял Рику много внимания. Одиссей не читал нотаций и всегда был в курсе дел Рика. Вторую профессию выбирали по результатам тестов, но Рик не сомневался, что будет инженером или технологом. Он хорошо разбирался в технике, знал чертежи всех действующих моделей космолетов. Так кем же он может быть? Рик считал это дело решенным.
– Лингвист межкультурного общения?! – прозвучало в кабинете куратора как смертельный приговор.
Это ошибка, – подумал Рик, – или куратор его испытывает.
– Разочарован, Рик?
– Неожиданно, – Рик постарался сохранить лицо перед куратором, – не представляю, чем занимается лингвист, особенно в космосе.
Дисциплина в академии была жесткой, и оспаривать решения не приходилось.
Обратный путь от дверей кабинета куратора он проделал еще быстрее. Лицо Рика пылало. Он чувствовал себя оскорбленным. Лингвист – женская профессия – что-то вроде библиотекарши или переводчицы. Такой дисциплины в академии нет. Он был зол и не мог смириться с результатами тестов. Худшие опасения Рика подтвердились: специально для него в академию приходила преподаватель истории языкознания. Противная тетка без возраста – лупоглазая и белобрысая, она трещала как сорока. Звали тетку Ана-Тонина-Эрмия. Первое, что сделал будущий лингвист, выучил имя преподавательницы, про себя уменьшив его до «Анатомии». С неискренним энтузиастом Анатомия хвалила Рика и пыталась подловить на мелочах. Рик тарабанил ее лекции почти наизусть и на коварные вопросы с преувеличенно тупым видом отвечал, что в программе этого нет.