– Это не лучший стимул для взросления, Джошуа, – сказал я.
– Почему? – растерялся мальчик. – Юджин – хороший человек. Он помогает островитянам выживать после Омега-дня.
Хелен иронично усмехнулась и молниеносным движением ножниц отсекла голову у фигурки в руке Джошуа.
– Эй! – вскричал мальчик от неожиданности, но без всякой обиды на подружку.
Пока дети дружно смеялись над обезглавленным силуэтом, Венди поставила на стол миску со своим фирменным печеньем. Джошуа и Хелен тут же потянулись к лакомству. Благодаря сахарному клену, произраставшему на Алакосо, островитяне не забывали, что такое сладости.
– Что-то случилось? – спросил мальчик, очевидно, обратив внимание на наши с Раламбу понурые лица и равнодушие к угощению.
– Все хорошо, сын, – отозвался Раламбу. – Доедай печенье, и пойдем домой.
Хелен сходила за чаем.
Окунув печенье в чашку, Джошуа глубокомысленно произнес:
– Я, наконец, понял, что случилось с Большой землей.
– Опять? – удивился Раламбу. – Новая версия?
– Новая, – кивнул Джошуа.
– Что на этот раз?
– Это испытание, – проговорил мальчик с набитым ртом. – Испытание, и в то же время – наказание для людей.
Хелен с умилением слушала Джошуа.
– Люди тысячелетиями совершали плохие поступки, – продолжал мальчик, – тысячелетиями воевали друг с другом. В конце концов Богу надоело на это смотреть и он разделил людей на небольшие группы, которые не могут контактировать между собой. Жители Алакосо – одна из таких групп. Бог хочет, чтобы люди научились жить в мире и согласии хотя бы с малым количеством своих сородичей. Только потом нам будет возвращен Большой мир.
Хелен погладила Джошуа по курчавым волосам – слова мальчика ее тронули.
– У тебя просто золотой сын, Раламбу! – заявила Венди, прервав кухонные хлопоты.
– Ну отдохни хоть немного, – обратился к ней Джошуа. – Садись с нами!
Кухарка послушалась мальчика и села за стол рядом с детьми. Джошуа сразу же обнял ее за шею, чем едва не довел до слез счастья. Не осталась безучастной и Хелен: она присоединилась к мальчику и Венди, заключив в объятия их обоих.
5 месяцев и 16 суток с Омега-дня
Лебедева схватилась за концы моего воротника и с силой рванула их в стороны. Оторвавшиеся от рубашки пуговицы разлетелись, как искры фейерверка, и попадали на циновки, которыми был устлан пол в хижине Кати. Лебедева приоткрыла рот в выражении картежника, подавляющего азарт в ожидании ответного хода. Затем губы ее сомкнулись и стали сжиматься все сильнее, из красных становясь розовыми, а затем – белыми. Через мгновение пальцы Лебедевой впились мне в волосы.