Знакомство с местом их жительства стало основным занятием для человеческой семьи в первый год их совместной жизни. Женщина сразу занялась созданием уюта. Теперь каждый приём пищи, благодаря врождённой способности помощницы мужчины, стал маленьким праздником с красиво сервированным столом и различными вкусными блюдами, спальня-лужайка превратилась в очаровательное гнёздышко с удобной, ароматной пастелью из различных трав и лебединого пуха.
Тем временем шестой творческий день подошёл к концу, приближался вечер нового дня. Мастер удовлетворённо смотрел, как Землянин счастливо засыпал на мягком ложе, обнимая любимую:
– Прекрасно, замечательно у нас всё получилось! Мы славно потрудились и славно отдохнём, объявляю следующий день – днём покоя. Творить пока больше не будем, а поможем человеку обжить Землю, превратить её в сплошной сад наслаждения и заселить себе подобными.
Вечность весело застыла в своей нескончаемой середине, а на Земле началась эра человечества – непредсказуемая и интересная. Мастерская опустела, чтобы утром нового дня вновь собрать дружную семью за увлекательным делом.
«В испытании пусть никто не говорит: „Меня испытывает Бог“, потому что Бога невозможно испытать злом и он сам никого не испытывает злом. Но каждый испытывается, увлекаясь и соблазняясь собственным желанием. Затем желание, зачав, рождает грех, а совершённый грех рождает смерть»
(Иакова 1:13—15 ПНМ)
Новый день обещал быть интересным, но Красавец был не весел. В последнее время он не получал той радости, которую испытал позавчера, когда его левиафан произвёл фурор в мастерской.
– Как хорошо Мастеру, он велик и все преклоняются перед его величием, – эта мысль стала всё чаще посещать Красавца, – А ведь я так сильно похож на своего отца, вот было бы здорово и мне побыть на его месте.
Он вспомнил свой недавний разговор с Подмастерьем. Они частенько беседовали по душам, так как очень сильно любили друг друга, но этот разговор оставил неприятный осадок на сердце младшего брата.
Когда Красавец поделился с первым творением Мастера своими переживаниями и мечтами, тот неожиданно стал давать советы:
– Тебе надо рассказать об этом отцу, мне, кажется, это не правильно желать занять его место, чем тебе плохо на своём? Ты прекрасен, вряд ли кто может сравниться с тобой по красоте, зачем тебе желать поклонения, ведь ты не можешь дать жизнь, так как отец?