– Очень интересный состав. Нет худа без добра. Я думаю, надеюсь, по крайней мере, что наш милый доктор сможет повторить и вывести формула этого боевого зелья. Может пригодиться, кто его знает, какие битвы нас ожидают в тумане завтрашнего дня. А ты его уже испытал, и результаты самые ободряющие, – добавил Асраил с видом рачительного хозяина и гордого за успехи своего ученика тренера.
Закария порозовел, словно его вдруг решили поздравить с Днем рождения все незнакомые люди вокруг, и ощущал легкую волну стыда. С другой стороны, он чувствовал себя намного бодрее, он понял, что он давно себя не чувствовал так свежо и молодо и он с удивлением смотрел на свою руку, которую так внезапно захотел пожать Асраил.
Шеф Закарии вдруг опять захихикал, словно вспомнил пикантные подробности некой вечеринки, в которой ее участники занимались кроссдрессингом.
– Ты его назвал ангелом… Нашего доктора… Который спас твою душу. И все порывался его поцеловать. А Франтишек тебя искал почти целый час. Ты от места происшествия каким-то образом добрался до границ города…. А это кварталов десять, не меньше.
Закария тоже начал смеяться, словно чувствуя, что это было единственной реакцией, которая могла избавить его от внутреннего стыда, скопившегося напряжения и чувства неловкости.
– А что за памятник был, на котором я его ждал, – спросил он, отдышавшись у Асраила.
– Памятник? Он сказал, что ты сидел на бордюре. Видно, препарат был действительно хороший, у тебя развились галлюцинации, – добавил, смеясь Асраил, и вдруг сразу стал серьезным.
– Ты, наверное, представлял, что ты опять в Легионе? И что у тебя новый бой с Толстым Джоном, у которого ты все еще мечтаешь взять матч-реванш? Это помогло тебе выиграть вчерашнюю уличную схватку?
– Угу, – выдавил из себя Закария, замечая, что начинает темнеть. Легион навсегда вошел в его память, ему даже снились сны о нем, но в реальности он понимал, что эта военная структура была слишком сложной и бюрократизированной, что делало его работу такой малоэффективной. Несмотря на то, что в Легионе были такие опытные и опасные люди, как тот же Толстый Джон, например. Или Такахаси. И прозорливость Асраила уже почти не удивляла его, он, словно убедившись в его способностях проникать в свое сознание и память однажды, теперь лишь смотрел на себя со стороны с его помощью, понимая, что Асраил не пытается удивить его, как липовый прорицатель или медиум на сельской ярмарке. “Он просто хочет донести до меня какую-то свою мысль или намекнуть на что-то важное с его точки зрения. А если Асраил считает что-то важным, то моя обязанность – принять это к сведению”, – думал он, следя за нахмурившимся лицом собеседником.