Будьте вы все прокляты и горите в аду. Ваша Анна Магницкая, в девичестве – Лучкович.
***
Голос умолк.
В течение нескольких мгновений стояла гробовая тишина, после чего Андриевская, закатив глаза и издав какой-то клокочущий звук, схватилась за сердце, и стала заваливаться на левый бок.
Держите ее! – крикнул находившийся напротив Веры Изместьев Шкандыбе и Молодавченко, сидевшим слева и справа от нее. Женщину подхватили, не давая ей упасть. К ним на помощь подоспели Афиногенов и Коробченко. Следом подошла Казанцева.
– Положите ее на диван и плесните ей немного коньяку, – попросила она мужчин.
– Откуда доносился этот голос? – мертвенно-бледными губами прошептала Вера, когда очнулась. – Это… это было так страшно… – Она снова потеряла сознание.
Олеся нащупала ее пульс и озабоченно покачала головой:
– Молодые люди, – обращаясь к Коробченко и Молодавченко, попросила Казанцева. – Я работаю медсестрой в Первой Градской больнице. У женщины все симптомы острой сердечной недостаточности. Мне нужно осмотреть ее, чтобы привести в чувства. Отнесите ее, пожалуйста, в номер, а я пойду с вами.
Когда Веру унесли, бледный как полотно Шкандыба трясущимися руками плеснул себе виски:
– Что это было? Это шутка? Дурацкий розыгрыш? Кто мне скажет, что это было?
– Не думаю, – растерянно пробормотал судья Стеклов. После услышанного, он находился в глубоком ступоре. Его Анна, его любимая? Она заманила его в числе прочих на этот остров, чтобы отомстить? Чтобы убить его? А тот нахальный молодой мажор, как его там? Антон Магницкий? Это был ее единственный и любимый сын, ее мальчик?
Остальные присутствующие сидели молча. Викторов вытирал платком взмокшие лоб и шею, Семенченко, сидя у края стола, весь ссутулился, его руки подрагивали мелкой дрожью и, чтобы другие это не заметили, он сцепил их в замок, наклоня корпус тела вперед.
Емельяненко откинул сетку, закрывавшую вход. Казалось, что он надеялся обнаружить за ней источник голоса. В столовой повеяло свежим морским воздухом. Звук набегавших волн стал слышен отчетливее. Остров окутала непроглядная тьма.
Изместьев расхаживал по кухне. Внешне он был спокоен, хотя на самом деле испытывал… нет, не страх, скажем так – дискомфорт. Бывший боевой офицер очень не любил, когда его враг сидел где-то в засаде и с какой стороны мог прилететь удар, было непонятно.