«Впрочем… (тот юный судебный следователь снова пробудился во мне) …впрочем, при учете сложившихся обстоятельств, возможно, будет и не до скуки», – подумал я, и как раз в этот самый момент услышал тихие голоса в коридоре.
На цыпочках я приблизился к двери, – она была весьма тонкой, – и прислушался.
Голоса я сразу узнал – то были господа Кляпов и Кокандов.
– Ради Бога, уж заберите у меня наконец эту штуковину! – хоть и вполголоса, но весьма страстно произнес Кляпов. – И вообще! после открывшегося мне – я решительно. Слышите, решительно не желаю более!..
– Да успокойтесь же вы, лично для вас нет ничего сколь-нибудь опасного.
– Опасностей, как вам известно, я не боялся и не боюсь! А теперь – в особенности!… И коль не опасно, – зачем же в таком случае прятать это у меня в нумере?
– Я же вам, кажется, объяснял – этот человек явно шпик, он все время терся возле моей комнаты. Если он обнаружит – это может быть совершенно превратно им истолковано. Поверьте, это устройство вовсе не мое, меня лишь просили передать, и я как честный человек не могу не выполнить.
– Да наплевать, наплевать мне теперь, о чем вас таком просили! Та жизнь, которой я жил, – теперь она совершенно кончена!
– Ах, да полно. Да, согласен – произошла трагедия; но в жизни имеются и другие вещи…
– Это в чьей жизни?! В моей жизни – уже не осталось ничего! В особенности – для вас!
– Полно, полно. Ну в последний, в самый последний разочек. Более – никогда, клянусь.
– О, уж эти ваши клятвы!.. Ложь, сплошная ложь! Заберите от меня это немедленно!
– Что ж, заберу, заберу. Непременно. Вечером. А покуда – успокойтесь же вы наконец.
– Успокоиться?! Это вы мне говорите?! При данных обстоятельствах?!..
– Ну будьте же наконец, право, мужчиной, держите себя в руках.
– Извольте-ка, я как-нибудь – без ваших советов!..
– Пардон, пардон… Но все-таки…
Их голоса стали стихать, они, продолжая разговор, спускались по лестнице. Весьма заинтригованный, я тихо вышел в коридор.
Нумер господина Кляпова располагался рядом с моим. Скорее машинально нежели на что-то рассчитывая, я примерил свой ключ к замку его двери, и – о ужас! – он там застрял.
Кляня себя за неуклюжесть, я сделал несколько судорожных движений; тут вдруг замок щелкнул, и дверь открылась, ключ же наконец мне удалось вытащить. Теперь все тот же юнец, судебный следователь, снова толкал меня на подвиги. Впрочем, полагаю, и многомудрый Савелий Игнатьевич Лежебоко в данную минуту поступил бы так же.