– Да-да… Абдуллайка! – позвала княгиня. – Неси сюда свой картуз.
– А я пока, позвольте, приготовлю фанты, – сказала Евгеньева.
Она отошла к окну и принялась разрезать маникюрными ножничками лист бумаги на квадратики.
Я вглядывался в лица присутствующих в зале. Кто-то из них не столь давно саданул меня чем-то увесистым по голове; кроме того, этот «кто-то» знал, что я учинил обыск в чужом нумере, и я пытался угадать, кто же это из собравшихся тут…
Нет, понять это было решительно невозможно!..
И еще я думал: зачем господину Кокандову понадобилась «адская машина», кто он вообще такой?..
Кокандов стоял с невозмутимым видом – по крайней мере, едва ли он знал об учиненном мною обыске.
И снова чудилось, что змея где-то рядом притаенно шуршит…
– Ну вот, все готово, – сказала Евгеньева, насыпая свернутые фанты в Абдуллайкин картуз. – Прошу, господа, тяните по очереди!
Первым, позадержав дыхание, вытащил фант Петров.
– Пусто! – развернув фант, с преизрядным облегчением выдохнул он.
Далее последовала моя очередь. Я с опаской взял фант. Пока что это пети-жё казалось мне затеей довольно сомнительной.
По счастью, фант мне выпал тоже пустой.
– Недолет… Недолет… – комментировал все это генерал Белозерцев.
Третьим тянул фант господин Васюков.
– А вот это – вилка! – сказал генерал, заглянув ему через плечо.
– Да… – смущенно проговорил Васюков. – Я, стало быть, первый… Но я… право же… Совершенно не представляю…
– Вот и подумайте хорошенько, – сказала ему Евгеньева, – до завтрашнего вечера у вас достаточно времени. Не бывает, чтобы в жизни у солидного мужчины не нашлось чего-нибудь такого.
– Хорошо, я подумаю, сударыня, – пообещал Васюков.
– Вот и славно!.. На сем пока и прервемся… До завтра, господа!
Только по возвращении в свой нумер я осознал, сколь неуместным будет это пети-жё поблизости с лежащим в леднике покойником… В добавок – по соседству с адской машиной; вдобавок – когда знаешь, что кто-то из здешних постояльцев недавно оглоушил тебя чем-то увесистым.
Улегшись, я стал думать, чем займу себя завтрашним днем. Тот молодой судебный следователь то и дело впрыгивал в меня и уговаривал заняться расследованием и убийства, и всех странностей, скопившихся в странном воздухе этого пансионата.
Впрочем, никакого толкового плана действий юнец-следователь предложить покамест не мог, а накопившаяся усталость не давала и седовласому прокурору что-либо подсказать этому юнцу. Да и шишка, образовавшаяся на голове у его превосходительства господина прокурора теперь болела нещадно, заглушая даже