Да, его правота не вызывала у меня сомнений.
– Как же так получилось? – не унимался Львовский. – Лестница тут всегда освещена, а ступени широкие. – Экий вы, ей-Богу, голубчик, не осторожный!
Во мне настолько взыграло любопытство, что в бестактности я даже перещеголял господина Львовского. Произнес:
– Да, я слышал спросонья, как вы навернулись. Еще удивился – кого это вы там обругать изволили? Оказывается – их, ступеньки! И поделом!
– И это совершенно не лишено смысла, – вступила в разговор Дробышевская. – В каждом предмете, даже в лестнице, прячутся мистические силы, иногда добре, а иногда, как в данном случае, весьма злокозненные. Мир полон самых разнх дỳхов, иногда весьма не дружественных к нам, уверяю вас, господа. Просто не всем дано это узреть.
Петров зарделся – трудно сказать, от чего более, от своего столь явного вранья или от столь абсурдного объяснения. Он проговорил:
– Вы, возможно, правы, но в данном случае… Просто мне показалось, что кто-то толкнул меня в спину. Но потом, придя в себя, увидел, что там – никого.
И тут вдруг Дуня подала голос:
– Это он шутки шуткует, он колобродит! Точно говорю, – он!
– Что за глупости? Кто – «он»? – спросила княгиня.
– Он! Этот бес! Абдулла называет: Шаула.
– По-татарски – «призрак», – пояснил генерал Белозерцев. – Я по-ихнему, по-татарски, еще с Геок-Тепа малость понимаю.
Дуня подтвердила:
– Вот-вот! Абдулла говорил: Беяз Шаула. Белый Призрак, то есть.
Когда-то судебный следователь Лежебоко учил меня, что мелкие подробности способны помочь изобличить любую нечистую силу. Сейчас, кажется, настал соответствующий момент. Увидев, что Петров близоруко щурится, я вспомнил, что вчера на нем были весьма приметные очки с толстой костяной оправой. Наверняка, тот Шаула, что саданул ему в глаз, и сломал эти очки. Но тогда, коли это все же не призрак, а человек, он неминуемо должен был поранить себе рук.
Я внимательно осмотрел руки всех сидевших за столом, но никаких следов ни у кого из них на руках не обнаружил.
Неужто и впрямь призрак?.. Вздор, конечно!..
Тем временем Дуня продолжала поминать этого самого Шаулу.
– Ах, опять все те же глупости… – вздохнула госпожа Ахвледиани. Затем пояснила для остальных: – Видите ли, у здешних детей гор существует такое поверье: дескать, когда сходит этот ледник, просыпается спавший досель под ним этот самый Беяз Шаула и творит свои проказы. – И укорила горничную: –Ты бы хоть, Дуняша, избавила нас от этих глупостей, ей-Богу.