Глаза Провидца, прожигающие насквозь, блеснули гневом: больше всего он не терпел, когда кто-то считал его манипулятором, фокусником и не верил в его способности. Этого он никому не прощал.
Директор зала, стоявший возле сцены, прекрасно знал, на что способен разгневанный Провидец, и в буквальном смысле схватился за голову – солидным зрителем был окружной прокурор, слывший человеком жестоким, гордым и влиятельным. Без сомнения, Провидец его узнал. Он, как удав, немигающим, парализующим взглядом посмотрел на Прокурора и раздавил его волю. Гипнотизёр вначале представил небольшую дворовую собачку. Фиксируя картинку, передал этот образ прокурору, переместив как будто курсором компьютерной мышки изображение пса в его сознание и твёрдо, отчётливо произнёс: «Ты – эта собака».
Взгляд прокурора потерял осмысленность, остекленел. Солидный человек обмяк, осунулся, неуклюже опустился на колени, присел на четвереньки и начал что-то обнюхивать. Его жена от изумления открыла рот, впилась в сцену расширенными от ужаса глазами. Провидец достал из кармана ручку, бросил её на несколько метров, приказал:
«Взять и принести мне».
Прокурор даже в молодости, когда служил в армии, на курсах молодого бойца, не выполнял приказы командиров с такой резвостью, как это повеление. На четвереньках, опираясь на колени и ладони, подбежал к брошенной на пол ручке, аккуратно взял её зубами и таким же манером принёс Провидцу.
«Молодец, пёсик. Хорошая собачка», – он вытащил ручку из прокурорского рта, брезгливо вытер её своим платком и ласково потрепал новоявленного пса по загривку. Никогда в жизни прокурор не чувствовал себя таким счастливым, как в этот момент, глаза его сияли, он даже попытался лизнуть руку Провидца, но тот вовремя отдёрнул её.
Жена прокурора бросилась к сцене.
– Прекратите немедленно! – вскричала она. – Я прошу вас! Что вы делаете?
– Женщина, – Провидец устало поглядел на неё. – Это урок для вашего мужа.
Представление вышло в прямом эфире, и вся страна покатывалась со смеху над уважаемым человеком в образе собаки. Прокурор не помнил ничего, но видел запись своего позора и не смог этого вынести. Особенно тяжело было после того, как его заявление в суд о попрании чести и достоинства вообще не стали рассматривать. У него было немало врагов, да и судиться с Провидцем никто не решился. Прокурор был битой картой, замкнулся в себе, ушёл в отставку, его детей дразнили в школе, просили полаять. На жену насмешливо или сочувственно смотрели, что доставляло гордой женщине немало страданий. Вскоре бывший прокурор застрелился в своём кабинете.