лучше, Таня, жить подальше за границей
да не зреть родных вождей и вертухаев,
не затягивать ни галстука на вые;
говоришь, что дураков везде хватает,
но чужие дураки – они чужие.
…..
Приезжай-ка, Таня, в наши палестины,
посидим в кафе под вечер над заливом,
будем есть с тобою скользкие маслины,
запивая их холодным светлым пивом.
Здесь вблизи от моря вечером привольно,
прочищаешь душу, голову и бронхи,
и шипят, как «Ш», накатываясь, волны,
и гарсон-араб картавит, что твой Бродский.
…..
Да, непросто, Таня, жечь сердца глаголом,
совершенным даже (а несовершенным –
бесполезно) – катим камнем на голгофу
(труд вполне сизифов!) наши прегрешенья.
Пусть живём мы розно в разных измереньях,
но покуда Богом нам дана отсрочка,
будет в наших жилах и стихотвореньях,
задыхаясь, биться та же, Таня, Почва.
……….
На риск напишешь
«Сухая дэма на ветвях сидела»
В. Исаянц («Тема»)
На риск напишешь и на страх,
на дыбе той у мукогорья,
соединив ногайский шлях
и монастырское подворье,
витийство и чеканный слог,
богатство форм и бедность быта,
прелюдию и эпилог,
поэму и ее пиита,
и вечность – времени залог,
и неразменное корыто.
……….
Валерию Исаянцу
Когда в июле вдруг не спится,
птиц предрассветны голоса
и ворожат вороженицы,
волхвы зайдут на полчаса
тебя задабривать дарами
и миром с Миром примирять, –
прими причастье в этой драме,
сжав авторучки рукоять.
……….
Поэт
"Мы есть во ржи. В предрожье, как воронка,
Воронеж дремлет… "
В. Исаянц
В Воронеже, во ржи, во рже, иль в раже,
но режет дух божественный рожок,
и миражи клубятся, а мирАжи
густеют и ложатся между строк.
Дар первородства – верная улика:
не ели шёпот слыша – елекрик*,
не лыком шит, и вяжет он не лыко,
а вяжет смыслы, нёбо и язык.
…..
* "Елекрик" – окказионализм В. Исаянца
……….
Музе
Простить тебя не просто мне –
тебе и ночи мало;
опять не смяты простыни –
ну где ж ты ночевала?
Кому покоя не давала,
кого терзала, как пила,
какому Данту диктовала,
с каким Вергилием пила?
……….
Разговор читателя с поэтом
Поэт, лежа (не один) на оттоманке:
Он прав опять:
фонарьаптека,
подмостков нет, гул не затих.
Что я вручу тебе, Ревекка,
чтоб отличала от других, –
обрезанный под корень стих?
Читатель, проникая в будуар:
Лежишь с наложницей на ложе
на безымянном этаже
и куришь «Ноблес»*, о, блажен (!),
«ноблЕс облИж» – скажу, итожа,
а всюду лажа в неглиже:
верхи не хочут и не можут,
низам всё по фигу уже;