— Твоя основная претензия к тому, что герой сразу сильнее
прочих, — морщил нос Кунди, — но есть книги, и даже аниме, где все
прямо наоборот.
— Я понимаю, я это ведь оговорил. Все равно сама идея переноса в
другой мир выглядит… ну, по-детски, я не знаю. Как в Рике и Морти
каком-нибудь. Только там это всего лишь фон, а в исекаях — основная
мысль.
— Ну, не скажи, — скрестила руки Юрен, сделав и без того
неплохую грудь еще чуточку больше, — зачастую как раз разница в
нашем и средневековом фэнтезийном мировоззрении и является
лейтмотивом. И очень интересно наблюдать, как наш современник
воспринимает, например, тот факт, что смертная казнь является
обыденной вещью, что люди, убив кого-то, не испытывают совершенно
никаких угрызений совести. Для современного человека подобное
немыслимо. И потом, даже без этого — есть целая страта людей,
которым нравится средневековье. Однако в то же время они не готовы
смотреть историю про типичных средневековых чуваков. Такой запрос
можно удовлетворить, лишь поместив нашего современника в условия
тех времен. Просто есть такой запрос на творчество, и исекайщики
его удовлетворяют.
— Воу-воу, — поднял руки Кунди, — лейтмотив, страта… не все тут
в университет поступили, знаешь ли.
— Но ты ведь все равно понял, — закатила глаза девушка.
— Да, но все равно не надо использовать такие умные слова в
присутствии таких тупых людей, как мы с Джоном.
Вся троица невольно улыбнулась.
Когда они разошлись после прогулки, в ходе которой они за
горячим спором не заметили, как несколько раз обошли парк, солнце
уже подкрадывалось к горизонту. Джон всегда чувствовал себя
одиноко, расставаясь с друзьями. Кунди с Юрен были соседями, им
всегда было по пути, а вот он жил на другом конце города. Что у
Кунди, что у Юрен были вторые половинки, и даже когда все они трое,
друзья детства, расставались, у этих двух было с кем общаться. У
него же никого не было. Он придет домой, закроется в комнате и
будет играть, смотреть или читать, ибо летом ничего другого делать
не хочется. Родители на целых три недели смотались покорять пляжи
Средиземного моря, и он чувствовал себя ужасно одиноким. Перед
очередной встречей с Кунди и Юрен он неизменно радовался, и все же
уже который раз ловил себя на мысли, что он все чаще начинал
задумываться о том, что будет после. Об этом его пути, об этом
паломничестве в одиночестве через город к святыне дома, где он
забудется в объятии игр и фильмов. Все чаще он размышлял, можно ли
было жить по-другому. С одной стороны, было очевидно, что можно, с
другой — а зачем? Менять что-то из-за получаса тоски по пути от
друзей до дома? Смешно…