— Звучит логично. А вы мне поначалу такими курвами казались,
чесслово.
— Ну, мы ведь напали на Джона. Кстати, спасибо, что не убил.
Джон лишь махнул рукой.
Что ж, товарищами он обзавелся, вроде даже надежными. По
какому-то забавному стечению обстоятельств все они оказались милыми
девушками, но это, надо признать, было не самым странным в его
жизни. Теперь нужно было набирать мощу, конскими темпами набирать.
До сих пор он особо не прогрессировал в магии или, по крайней мере,
не ощущал этого. Разве что ауры какие-то видел, но сейчас ничего
подобного не наблюдалось. Ему следовало найти учителя.
Оставив все барахло в номере и сняв сестрам комнату напротив,
они двинулись к Нинраду, чтобы поведать о своих подвигах. Когда они
переходили улицу возле его дома, дверь лавки открылась, выпуская
наружу двух мужчин в серебряных доспехах и белых плащах. Ассасины
резко замедлили шаг.
— В чем дело? — улыбнулась Каскад.
Тиринэс ткнула локтем сестру.
— Не буду! — прошептала Син.
— Хочешь, чтобы нас всех в тюрьму кинули? — прошипела Тиринэс, —
а ну пошла!
Син тяжело вздохнула и побежала вприпрыжку к мужчинам, пища
звонким голоском:
— Сэр Бертольд! Никак это вы?
— Что происходит? — хмурилась Каскад.
— Это паладины. Если они у вашего темного мага были, то дело
труба.
— Вот же ж дерьмо!
— Сини! Вот так встреча! Не знал, что ты в этих краях, —
рассмеялся один из паладинов, лысый коренастый мужчина лет
пятидесяти, — а ты, смотрю, стала еще краше с момента нашей
последней встречи! Воистину, твоя роза совсем расцвела!
— Дед, ну какая роза, — протянул второй, мужчина лет тридцати с
идеально ровной спиной и короткой стрижкой, — ты уже давно не
бабочка, а старый и жирный шмель.
— А вот и нет, а вот ничего и не старый! — смеялся первый,
похлопывая Син по плечу, — я еще девкам могу показать, ты уж мне
поверь.
— Избавь меня от этого, — поморщился второй.
— А кто это там, Син, уж не твоя ли сестра? А она тоже стала
лишь краше! А с ней кто?
— Другие авантюристы, дядя Бертольд! Будь повежливее,
пожалуйста, — заламывала руки Син, двигая бедрами.
— Повежливее? Я? Да я сама вежливость! А чертик этот, цвета
утопленника, тоже ваш?
— Цвета утопленника? — переспросила Син, и Джон мог бы
поклясться, что она покраснела, — я подбирала его под цвет своих
глаз!
— Ах, как это по-женски, — обмяк Бертольд, — диковинный
фамильяр, я таких раньше не видел!