Ариана пристально посмотрела на него.
— Думай, прежде чем желать, Вендер. Каким бы ни был наш мир, мы умеем находить друг с другом общий язык.
«Все, кроме тебя», — повисли в воздухе её невысказанные слова.
Вендер отпустил её лицо и поднёс пальцы, унизанные перстнями, к глазам.
— Когда энтари причалили к берегам материка на девяти кораблях, — сказал он глухо, и взгляд его был устремлён не на гетеру, а за окно. Туда, где плескался океан, и серая дымка заволакивала горизонт. — Они думали, что сумеют начать здесь новую жизнь. Лишённые крова, они верили только в себя и никому не могли доверять. Но они были честны с собой. Они знали, что жестокость — единственный способ выжить среди людей, которые никогда не примут их. Они убивали, но они не пытались лгать.
— Я думаю, — после долгой паузы произнесла Ариана, — что тот, кто желает тебе смерти, не обязательно скрывается среди твоих близких друзей. Я сегодня снова была в Колизее… если хочешь, расскажу о последних новостях…
Он слушал гетеру вполуха, но мысли его неустанно устремлялись туда — на арену, где он покинул беловолосого бойца. Если это в самом деле был каприз, то этот каприз определённо был сильнее здравого смысла, потому что Вендер с каждым мгновением отчётливее понимал, что не может оставить его там. Не может позволить ему умереть – одному, в бесславии и темноте.
— Зачем ты пришла? — спросил он, поняв, что Ариана продолжает говорить, а он давно уже не разбирает слов.
— Хотела… не важно. Мне уйти?
— Нет. Останься.
Ариана грустно улыбнулась. Она подумала, что никто уже не способен вывести её из себя, кроме этого самодовольного черного кота.
— У меня есть для тебя кое-что. То, в чём тебе отказала императрица.
Вендер поднял брови.
***
К утру стало совсем плохо. Авель видел камеру будто бы через алую пелену, и эта пелена то и дело застилала картинку совсем. В минуты прояснения он ощупывал плечо — оно распухло и ничего не чувствовало.
Презирая самого себя за слабость, он вспоминал легенду, которую повторяли мальчишки-ученики друг другу перед сном. Говорили, старший катар-талах не просто так бросает войска на Помпеи в шестой раз. Говорили, там, по другую сторону границы, отделившей растущую Империю от послушных Короне Севера земель, остался единственный крылатый, который был для него важнее, чем весь народ.