— И там есть на что посмотреть, — уклончиво ответила Ариана, — однако, порой так насмотришься на свободных мужчин, что появляется желание полюбоваться на рабов. Взгляните, к примеру, на того, — Ариана цапнула с подноса ещё одну виноградину и ткнула пальцем в черноволосого южанина, чьи широкие плечи сейчас украшал короткий плащ.
— Помилуйте, прелестная, он же раб! Как можно предпочесть свободному мужчине — жалкую вещь?
Ариана, не скрывая презрения, посмотрела на собеседника.
— Боюсь, мы с вами по-разному понимаем это слово — «мужчина», — заметила она. — На мой взгляд, так называется тот, кто не боится отдать свою жизнь во имя… — она запнулась, не решаясь сказать, во имя чего.
— Времена Катула давно прошли, — ответил Луцио, пристраиваясь к мальчишке, державшему поднос. Одной рукой он подхватил с подноса горсть виноградин, а другой хлопнул раба по заду, так что тот подпрыгнул на месте, едва не растеряв всё, что держал в руках. — Настоящего мужчину определяют деньги и власть. А для того, чтобы умирать, можно найти и более дешевый материал.
Ариана не стала спорить, она снова посмотрела на рабов и произнесла:
— А игрища вы устраиваете хорошо. Ни в одном другом театре не найдёшь столько знатных и богатых господ… и столько красивых и мужественных рабов. Каждый получает своё.
— И столько прелестных гетер, моя дорогая, — с усмешкой заметил Луцио.
Ариана поджала губы.
— Гетеры — отличный способ привлечения господ, — заметила она, — но сколь прелестны они, когда мужчины у их ног, столь же опасны могут быть, если их оскорбить.
Луцио негромко рассмеялся, но в голосе его прозвучала нервозность.
— Я вовсе не намеревался вас обижать.
— Я слышала, нынче на арене две сенсации. Об одной вы уже сказали, и её я наблюдаю достаточно часто. О другой же я, как и многие, только наслышана.
— О, — Луцио расхохотался, — значит, сегодня вы увидите её. Надеюсь, не будете разочарованы, красотой там и не пахнет. Не хотите ли сделать ставку? Сегодня будут драться два снежных барса. А вы, командир Хайн?
Меригольд вздрогнула и замерла, стараясь не выдать себя. Досчитала до пяти и только затем медленно обернулась к дверям.
Хайн блистал. Его парадный камзол из чёрного бархата сидел слегка небрежно. Манжеты из белоснежного кружева выглядывали из рукавов ровно настолько, чтобы оттенять тонкие длинные пальцы. Длинные чёрные волосы лежали на плечах так, будто он только что отошёл от зеркала. «Мужчина не может быть так красив», — подумала Меригольд, но, к сожалению, она знала: этот — может и должен.