Достаточно быстро найдя искомый адрес, Антон шагнул во мрак
безглазого из-за проделок местных мальчишек дома, и ругнулся, наступив на
осколки разбитого ими фонаря. На одном из пролетов его встретила статистически
обычная тучная бабушка в цветном халате и убранными в мудреную прическу седыми
волосами. Видимо инфицированная привычной для старушек болезнью – манией
чистоты, она оттирала старую, обитую темным прочным материалом дверь, при этом
кряхтя и вздыхая. Антон любезно поинтересовался у незнакомки ее соседкой.
- Танечка? – сказала
словоохотливая женщина нежным старческим голосом. – Да, тут жила. Славная
девочка! И порядок у нее всегда такой…
- Жила? – переспросил
Тоша.
- Уехала, милок, уехала!
С женихом своим. Не нашенский. Такой важный, красивый.
- Куда уехала?
- А я почем знаю?
Заграницу поди.
- А вы его прежде
видели?
- Нет, никогда не
видела. И Таня никогда не рассказывала. Я и знать не знала, что у нее кто-то
появился.
- Имя знаете?
- Нет, не запомнила…она
и не называла, вроде…
Что ж, на такую легкую победу Домов и не
рассчитывал.
- А вам не показалось,
что в нем было что странное? Необычное?
- Да нет… Но уж слишком
скоро она уехала! Даже вещи не успела собрать. Оставила мне все. Сказала, что
не понадобится…
- Сказала? Она говорила
с вами?
- Да. Только была как
сама не своя. Но что уж тут – любов!
Антон
задумался. В это время его собеседница, до этого оживленная и светившаяся
добродушием, вдруг осунулась и отстранилась, стараясь словно вжаться сама в
себя. Ее зеленые глаза, окруженные многочисленными морщинами, выкатились и
уставились на парня одновременно испуганным и напористым взглядом.
Антон
вздохнул. Дело привычное…
- Как он выглядел? –
спросил мужчина.
Старушка
не ответила, судорожно сжимая в своих слабых руках обрывок тряпки, которой мыла
дверь. Антон схватил ее за плечи и поглядел на нее так, как умел только он
один.
- Как он выглядел? –
повторил Домов повелительно.
- Высокий, статный.
Волосы светлые. Красивый. Костюм как с иголочки, - стала перечислять
собеседница послушно.
- Ясно, - Антон отвел от
старушки свои черные глаза. – Это все?
- Как на духу
рассказала!
- Спасибо, - Тоша уже
ступил на лестницу, но обернувшись, спросил вроде бы непонятный и нелогичный
вопрос. – А улыбка? Улыбался он?