— О, это старинный метод подписания договоров, древний, почти
как сама планета. — Хищно сверкнув глазами, женщина достала из
пристегнутых к ноге ножен небольшой кинжал. — Я сделаю два пореза
на запястьях, у тебя и у меня. И потом ты языком залижешь мою
ранку, а я — твою…
— Хорошая прелюдия перед сексом, — все еще немного напряженно
фыркнул Габриэль, усаживаясь обратно на свой стул.
Да, вся нечисть немного вампиры, и человеческая кровь для них
изысканное лакомство. Но только не кровь дененсиров. Тут чем мощнее
проклятие, тем непредсказуемее будет реакция.
Низшие хмелеют от маленькой капельки и засыпают на час-полтора.
Тех, кто посильнее, порой тошнит. А вот того же Рузена скручивало
от боли минут десять, он себе все пальцы сгрыз, чтобы не заорать.
Габриэль старше, выше, чаще, дальше… и как все пойдет с ним —
неясно. Инга сама волновалась, хотя и пыталась это скрыть.
— Надеюсь, мне не придется вызывать некромантов, — слегка
цинично пошутила женщина, делая надрез у себя на запястье и
протягивая искушению руку…
У этого ритуала была небольшая хитрость, иногда облегчающая
высшим проклятиям закрепление договора.
Если вначале залечить ранку обратной проклятой магией, а потом
слизать оставшуюся на руке кровь, немного подержав во рту, прежде
чем проглотить, то входящее в ее состав вещество, вызывающее у
проклятий отторжение, заметно выветривается.
Судя по быстро промелькнувшей улыбке, Габриэль успел уловить
размышления Инги и воспользовался той самой хитростью: сначала
залечил рану, потом дразняще щекотно, едва касаясь языком, облизал
запястья женщины и почти секунду смаковал ее кровь во рту, словно
редкое вино.
— Знаешь, есть какая-то несправедливость в том, что ты можешь
слышать мои мысли, а я твои — нет.
Конечно, Инга знала, как возвести щит, через который не сможет
проникнуть даже этот загадочный древний мальчишка, но пока не
собиралась этого делать. Ничего таинственного и секретного она не
обдумывала, разве что о послезавтрашнем, то есть, наверное, уже
завтрашнем, столкновении с демонопоклонниками. Но эти мысли
болтались в глубине, а не на поверхности сознания и уж явно не
предназначены Габри.
Уголки рта парня едва заметно приподнялись, вновь лишь
обозначая, намекая на улыбку. Но вся остальная мимика выдавала
попытку скрыть неприятные ощущения. Похоже, в случае с Габриэлем
хитрость не сработала.