Стекла очков окрашивали ландшафт в зеленоватый оттенок, отчего мерещилось, будто дело происходит под водой, где-нибудь на дне морском. Далекие ели казались темными островками водорослей, разбросанными по светлому песчаному ложу. Однако было слишком холодно, чтобы поверить этой экзотической иллюзии. И под лыжами определенно поскрипывал снег, а не коралловый песок.
Вжик… вжик…
Справа промелькнули контуры недавно возведенной станции канатной дороги. Причудливый светящийся купол смахивал на глубоководный батискаф. Засмотревшись на крохотную человеческую фигурку, прильнувшую к стеклу, Бондарь едва не налетел на груду строительного мусора, прикрытую снежной шапкой.
Горнолыжный комплекс «Лунная Поляна» еще не был сдан в эксплуатацию, однако был почти готов принимать туристов. Уже функционировали три канатно-буксировочные дороги, две канатно-кресельные и одна маятниковая, мимо которой проехал Бондарь.
Последняя подвесная дорога представляла собой грандиозное сооружение на сейсмостойких опорах. По сверхпрочным тросам ходили два открытых вагона, вмещающие по сорок человек каждый. Когда один опускался вниз, второй с такой же скоростью возвращался к станции. Маятниковая канатная дорога позволяла подняться на высоту 2266 метров за восемь минут, но в экстренном режиме работала в полтора раза быстрее.
Таким образом, человек, находившийся на станции, теоретически мог очутиться у подножия горы Фишт раньше, чем Бондарь. Вагон развивал скорость до четырехсот метров в минуту. Бондарь полагал, что делает около сорока километров в час, однако сразу за станцией был вынужден беспрестанно притормаживать или выписывать зигзаги, обходя камни, пни и заснеженные стволы сосен. Просека, выбранная им, не была приспособлена для скоростного спуска, но изменить маршрут не представлялось возможным.
И все же пушистый снежный покров придавал Бондарю уверенности. Слегка меняя наклон, пружиня обеими ногами и перенося вес тела с одной стопы на другую, он приноровился миновать препятствия. При резких поворотах из-под лыж вылетали фонтаны снега, искрящегося в лунном свете. Пьянящее ощущение скорости притупляло инстинкт самосохранения. Ведь Бондарь был первопроходцем, покоряющим еще никем не освоенный после обильного снегопада склон. Он испытывал непередаваемый восторг, скользя черной точкой по гигантскому белоснежному листу.