Жена Театрала давным-давно вычислила сверток за шкафом, но мужа им не попрекала, открыв для себя, что его невинные забавы положительно сказываются на половой потенции.
О тайной страсти Оборотня не ведал никто из его окружения. Он ни разу себя не выдал, не заявился, к примеру, при полном параде в спортивный зал, в сауну, на пляж. Как он сказал Театралу на прощание? «Я никогда ничего не забываю!»
Майор усмехнулся. Темпераментный, эмоциональный Театрал и суховатый педант Оборотень. Ничего удивительного в том, что столь разные натуры испытывают друг к другу атавистическую неприязнь.
Ничего удивительного, ничего странного. Совсем ничего. После двадцати лет работы в конторе майор перестал поражаться многообразию отклонений в человеческой психике.
И все же майору бывало порой муторно, так муторно, что, оказавшись в застольной компании, он предпочитал общаться не со взрослыми, а с их маленькими детишками, существами открытыми, невинными и ясными во всех своих проявлениях. По той же причине он души не чаял в четырехлетней внучке Анечке.
Вот и сейчас, следуя в контору, он не удержался от того, чтобы воспользоваться спецсвязью в личных целях.
Трубку подняла Анечка:
– Вас слушают. Я Аня.
– Здравствуй.
– Привет, дедушка. А зачем ты прихрюкиваешь? Чтобы смешно было, да?
У нее получилось: «пьихьюкиваесь». И это действительно было смешно. Отсмеявшись, он спросил:
– Как дела? Чем занимаешься? Где мама Лена?
Ответы внучки прозвучали именно в этой последовательности:
– Дела никак. Занимаюсь ничем. Мама на кухне. Даю ей трубку.
Пристукнула положенная на тумбочку «тьюбка». Анечка терпеть не могла разговаривать по телефону. Как и ее мама Лена, единственная майорская дочь.
– Лена? Какие там у вас новости? – поинтересовался он, заслышав далекое «алло».
– Ты хочешь спросить: звонил ли Женька? Нет, папа, не звонил.
– И долго вы так собираетесь?
– Как так?
– Порознь…
– Я с Анечкой вам в тягость? Ты прямо говори, не стесняйся.
– Не болтай вздор! – прикрикнул майор. – Просто я хочу, чтобы вы помирились и жили вместе. Хоть у нас дома, хоть у себя – но вместе. Я понимаю, что в последнее время вам было трудно. Но не в деньгах же счастье!
– А в чем счастье? В любви? Так мы друг друга любим… Любим, любим, а жрать нечего. Надеть нечего. Как только Женька эту второстепенную проблему решит, мы станем жить вместе. И будем по-прежнему любить друг друга, но уже сытые, одетые и обутые.