Корольков возвратился в Курганск через каких-то полторы недели после отъезда и, пряча глаза, признался Наталье, что не мыслит без нее своего дальнейшего существования. Его левая щека при этом нервно подергивалась. Нынче он бродил по чуркинской квартире в одних носках, проверяя, насколько плотно задернуты шторы на окнах, и глухо бубнил:
– О том, что я у тебя, не должна знать ни одна живая душа, слышишь?
– Ты уже сотый раз это повторяешь, – напомнила Наталья. Она только что возвратилась из ванной, где завершила одно небольшое дельце, не доведенное любовником до конца, и теперь испытывала приятную расслабленность.
– Повторение – мать учения, – сказал Корольков, принимая позу аиста, чтобы хорошенько почесать одну ногу об другую.
– А почему такая секретность? – спросила Наталья. «Смотря что повторять и как», – подумала она при этом, но высказывать мысли вслух не стала. Взрослая женщина в состоянии решать свои проблемы самостоятельно. Все, кроме финансовых.
Корольков поднял вторую ногу, почесал ее тоже и загадочно произнес:
– На то есть причины.
– Может, ты иностранный шпион?
– Агент национальной безопасности. – Щека Королькова дернулась. – Нужно только не бриться пару недель, и все – готов к выполнению любых заданий.
– А если без шуток? – спросила Наталья, укладываясь на кровать в классическую позу рембрандтовской Данаи. Живот у нее пока что раздался не настолько, чтобы его прятать, а грудь была именно такой, какую не стыдно выставлять напоказ. У нее были глаза сытой кошки, наблюдающей за прохаживающимся поблизости голубем. Кончики ушей, проглядывающие сквозь каштановые волосы, малиново светились.
Корольков вперил взгляд в ее пупок и спросил:
– Ты действительно хочешь знать правду?
– Конечно. Ты ведь мне не чужой.
Наталья погладила себя по животу.
– Ты мне тоже, – сказал Корольков, отводя глаза в сторону. – Между близкими людьми не должно быть никаких недоговоренностей, никаких тайн. – Придерживая непослушную щеку рукой, он криво усмехнулся.
– У тебя есть тайны? – оживилась Наталья.
– Не от тебя. Если, конечно, у нас все серьезно.
– Серьезно. – Это было произнесено без запинки. – Очень.
– Все радости и горести пополам, так?
– А как же иначе? – удивилась Наталья. В ее непринужденной позе появилась некоторая скованность.
Корольков вновь затеял хождение вокруг стола, отрывисто говоря: