– Понял, проверю. До встречи, Гира.
Она широко улыбнулась и помахала мне рукой. Я вышел на
улицу.
– Ого, вот это ножик, – удивился Ник, протягивая руку, чтобы
взять.
– Хреножик, – я убрал оружие в ножны, и повесил их на пояс своих
тёмно-синих плотных штанов, которые были от университетской формы.
– Это серьёзное оружие.
– И сколько он стоит?
– Тридцать мивенов.
– Сколько?! – Ник замер с открытым ртом. – Ты за месяц
зарабатываешь пятьдесят!
– Теперь уже нет. Чуть побольше. Пойдём, покончим уже с этой
тягомотной работой, и я наконец уволюсь.
– А сколько тебе дали там? – Ник показал на стеклянную дверь
бюро охотников.
– Сто пятьдесят.
– Мать честная, что я в своей жизни делаю не так? – Ник
вздохнул. – Пошли. Ты будешь работать сегодня, лишь бы смена
поскорее закончилась, а я буду тебе завидовать чёрной завистью.
Быстро добрались до закусочной, было недалеко. Это не походило
на те харчевни, что я видел в своём прошлом мире. На этом заведении
на вывеске была изображена огромная котлета в двойной булке.
Двери стеклянные, окна огромные, на них видны тонкие разводы
грязи. Внутри видна касса, за которой стоял толстый неопрятный
мужик с большой бородавкой на носу, и тесная кухня за ним.
– Стенли уже здесь, – простонал Ник и достал кнопочный телефон.
Маленький зелёный экранчик осветил ему лицо. – Он требует, чтобы мы
приходили за полчаса до начала смены, а уже двадцать девять
минут.
– У нас есть одна минута.
– Ты что, Найт, забыл? Мы в тридцать минут должны уже вовсю
работать. Начинаешь работу на тридцать минут раньше, заканчиваешь
на тридцать минут позже, два перерыва в туалет и один на обед! –
Ник почти пропел эту фразу. – А уже… всё, ровно тридцать. Эх, ну
тебе уже не страшно. А я пострадаю.
Мы вошли через стеклянные двери. Мужик с бородавкой на носу дал
парню в жёлтой толстовке бумажный пакет, в который забросил две
булочки с котлетой, завёрнутые в тонкий лист. Больше посетителей не
было.
Парень вышел, не обратив на нас внимания, а толстяк-начальник
пристально посмотрел на нас. За его спиной была кухня, где два
очень смуглых парня жарили картошку в масле. Масло шкворчало. Пахло
чем-то сгоревшим. Пока мы шли, подошвы наших кроссовок прилипали к
липкому от жира и грязи линолеуму.
– И где вы прохлаждаетесь? – грубо спросил он. – Уже тридцать
три минуты!