Вместо ответа Лёха лениво поднял левую ладонь и включил
метку.
- Это многое объясняет, - сбавил тон Иван Петрович, - но не все.
Ты чего в таком виде по Москве шляешься? На съезжей не пороли
давно?
- Да, я при исполнении вроде как, - сказал майор. – А
переключение что-то барахлит.
- Это бывает, - посочувствовал местный босс. – Это же Ад, они
вечно всякий неликвид покупают. Жлобы несчастные. Систему
перезагружать пробовал?
- А это как? – заинтересовался Лёха.
- Там вверху, в правом углу, значок видишь? Да не так! Глаза
закрой, - пояснил ему Иван Петрович.
- Теперь вижу, - радостно сказал Лёха. – Жать?
- Жми!
Лёха усилием мысли нажал на крошечный значок, и через пару минут
он был одет в неплохие брюки, заправленные в яловые сапоги
гармошкой и полотняную рубаху с поясом. Неопрятная бородища
превратилась в аккуратную щегольскую бородку.
- Ну вот, так гораздо лучше, - с удовлетворением сказал хозяин.
– Чего хотел-то, служивый?
- Уважаемого, э-э -э… человека, обокрали. Не будем колыхать
воздух именами, но ты должен быть в курсе. Люди на тебя показывают.
– Лёха начал издалека.
- Не брал я ничего. И ничего не знаю, - майор по глазам видел,
что тот отчаянно брешет.
- Может, и не брал, - Лёха пристально посмотрел ему в глаза, и
начал импровизировать. – Но если запираться будешь, привлеку за
соучастие. Отъедешь на строгий режим, будешь депутатов Госдумы на
вертеле жарить.
- Я туда не вернусь, - занервничал Иван Петрович. – Там же
спятить можно от запаха горелого мяса. Я после этого вегетарианцем
стал и от громких криков до сих пор вздрагиваю. Десять лет уже, как
откинулся, а до сих пор снится. Как глаза закрою – депутаты,
депутаты, депутаты… Госдума, Мосгордума, Совет Федерации,
Заксобрание, областные советы, Народный Хурал Калмыкии… Бр-р-р-р!
Да ни за что больше!
- Тогда колись! – надавил на него Лёха.
- Не докажешь ничего, - хозяин выставил на него фигу с выросшим
кривым когтем. – Мой адвокат тебя с дерьмом сожрет. Я с самим
Плевако работаю. Понял?
- Не хочешь, значит, по-хорошему, - притворно вздохнул Лёха и
потянулся к мешку, который превратился в массивную кожаную сумку.
Он нащупал искомый предмет и торжествующе выставил его на стол. –
Вот!
- Что, совсем почитать нечего? Сочувствую! – с искренней
жалостью сказал ему Иван Петрович, с интересом разглядывая свиную
физиономию на обложке. – А по каковски эта дрянь написана-то? Ой,
не открывается. Какая у тебя книга странная, майор. Открываться не
хочет!