— Да, — задумчиво произнес некромант,
— разыграно великолепно. Негоциант после тридцатилетнего молчания в
приступе неожиданной откровенности, решает раскрыть тайну похищения
главы кадаверциан его ученице. Той, что любила его и страдала в
неведении больше всех. Меценат «случайно» встречает девушку и везет
для беседы в тихое место, выбрав из всех парков Столицы именно тот,
где затаился голодный рапаит. Естественно, вилисса предотвращает
нападение. Но как только существо собирается сказать, кто его
создатель, негоциант убивает его. Затем следует путешествие по
совершенно пустому и безопасному тоннелю, где можно показать себя
самоотверженным защитником и наконец обвинить в предательстве меня.
Именно в тот момент, когда проверить это невозможно.
На протяжении этого длинного монолога
Рамон все крепче сжимал подлокотники кресла. Казалось, воздух
вокруг него начинает потрескивать от электричества.
— Ты хочешь сказать, — процедил он
сквозь зубы, — что я сам устроил нападение?
— Я хочу сказать, что в этой истории
слишком много странных совпадений.
Несколько мгновений вьесчи с яростью
смотрел на собеседника, потом внезапно расслабился.
— Хорошо. Предположим, ты прав. Тогда
объясни, для чего, по-твоему, мне это надо? Произвести впечатление
на Дону? Вызвать у нее недоверие к тебе и, таким образом,
переманить на свою сторону одного из мастеров Смерти? Поверь,
Кристоф, мне гораздо выгоднее получить поддержку от всего вашего
клана. К тому же, — в голосе Рамона снова зазвучали искренние,
доверительные интонации, — рано или поздно тебе придется взять
управление вашей семьей на себя. И мне совсем невыгодно получить
врага в лице нового мэтра. Да, кстати, заодно скажи, откуда я мог
взять рапаита? Их умеют создавать лишь колдуны из клана Смерти.
Кристоф молча поднялся, прошел в
соседнюю комнату и вернулся спустя минуту, листая массивную книгу,
переплетенную в красную кожу. Сел, положив открытый том себе на
колени.
— Дона, когда ты видела последнего
рапаита?
— Давно. Лет двести назад. Может,
больше.
— Мастером по созданию «ульев»
считался Леон де Кавальо, — сказал Кристоф, пробежав взглядом
страницу. — Он погиб в тысяча семьсот двадцать пятом.
— Начало Вампирической эпидемии, —
пробормотал Рамон, глядя на фолиант с безмерным интересом.
— Да, — подтвердил колдун, продолжая
читать. — Искусство создания «ульев» больше не практиковалось в
связи с большой разрушительной силой и сложностью в подчинении
объекта.