— Так,
парни. — продолжал вещать капитан Потапов. — Вы направляетесь в
госпиталь, смените на посту вторую бригаду. Через пять минут за
вами прибудет транспорт. Выполняйте!
Наверное,
это был самый короткий инструктаж в моей жизни. Но судя по тому,
что мои новые товарищи по службе понимающе кивнули, развернулись и
двинули к выходу, все всё поняли. Сменить вторую бригаду на посту —
что непонятного? Я кивнул сам себе, пристроился в хвост нашей
небольшой колонны, и двинулся за парнями.
По пути мы
ненадолго завернули в арсенал, где получили от уставшего старшего
лейтенанта за стойкой экипировку, оружие и рации. А через пять
минут уже тряслись на жёстких лавочках военного городского
вездехода. Десять минут езды, наш транспорт резко встал, от
звеньевого прозвучала команда «На выход!» и мы высыпали
наружу.
Я мельком
огляделся по сторонам, поправил бронник и стал в строй перед
сержантом. Мы на территории больницы или клиники, за высоким,
трёхметровым забором с натянутой поверх колючей проволокой и
камерами, натыканными на каждом углу. Несколько пятиэтажных
корпусов, машины скорой помощи и сотрудники в белых халатах, с
интересом разглядывающие нас как какую-то диковинку. Да уж. Одно
ясно — мы уже не в «Версальском дворце».
Старший
сержант распределил нас в двойки, сменив посты второй бригады, и
оставил нас в лёгком замешательстве. По крайней мере, меня. Не так
я себе представлял службу в Императорской СБ. Хотя, почему и нет?
Кому-то ведь нужно стоять на дверях, выполнять роль живого щита и
делать всю грязную, простую работу. Обычно, всем этим занимаются
первогодки.
Я слегка
привалился к стене спиной, нарушая устав, вздохнул, глянул на
своего молчаливого напарника и принялся скучать. Двое наших
остались на первом этаже, на главном входе, четверо охраняют наш
этаж с двух сторон, а мы караулим дверь какой-то палаты на пятом
этаже. Скучно!
Ещё и в
напарники мне достался неразговорчивый суровый тип со
скандинавскими чертами лица. Светловолосый, широкоплечий блондин
под 190 см, с ярко-голубыми глазами, квадратной мужественной
челюстью и заметно выделяющимися под одеждой мышцами. Форма ему
точно к лицу, как и берет, и оружие, и даже обычные кирзовые
ботинки. Проходившие мимо нас пару раз медсестрички явно строили
ему глазки и таяли, правда, он на них внимания даже не обратил.
Глянул по сторонам и замер как статуя — без движения и эмоций на
лице.