Тим-Тим бодает меня головой в плечо, требуя ответа.
– Ты прав. В какой-то мере… – вынуждена признать я.
Вспомнить только, что я недавно наговорила Маге в запале... Да не мог он меня так хладнокровно использовать! Он же ясно сказал в послании, что Рикки явится за мной перед самым открытием торжества! Это я, я сама, вместо того, чтобы спокойно дождаться кидрика, ломанулась в Эль Торрес раньше времени, наверняка спутав планы братьев Торресов и едва не угодив сдуру под кинжал Рози. Хорошо, что защита на кольце сработала. Мага оказался рядом именно потому, что должен был разобраться с горничной-шпионкой и помочь матери. А тут – я…
Да ещё и ляпнула при кидрике, что все мне надоели, что прошу оставить меня в покое. Он же очень исполнительный, мой Рикки, и память у него феноменальная. Он мои слова мог даже не мысленно передать, а видением. Процитировать образом, так сказать. И тогда мой некромант, и без того больше пятнадцати лет пестующий в себе чувство вины, разумеется, понял всё по-своему, себе в минус. У-у!..
– Ну чтоу ты, Ваня, чтоу ты? – заботливо бормочет кот. – Ну, психану-улау, с кем не бываует. Только я тебяу пр-рямо сейчас никудау не пущу, так и знай. Хочешь ведь бежауть, пр-рощения пр-росить, да?
Судорожно вздыхаю. Так и есть. Только почему-то не могу дозваться Рикки.
– Узбагойсяу…
Несмотря на драматичность ситуации, не могу не улыбнуться сквозь слёзы.
«Бам!»
От двери доносится хлопок. Стреляет крошечная пушка. Рядом с дверным косяком выстраивается целый оркестрик из мышат. Тут всё по-взрослому: капельмейстер жезликом задаёт ритм, барабанщики отбивают дробь. Литавристы звонко хлопают медными тарелками. Трубачи выдувают какие-то пищащие звуки из труб и валторночек. И вся эта какофония очень напоминает какой-то залихватский марш для лилипутов.
«Бам!»
Ещё один выстрел.
Прицепив углы носового платка к бечёвке, натянутой вдоль дверного косяка, трое платочконосцев отступают, выстраиваются в ряд и, став на задние лапки, отдают честь. Четвёртый, ловко подтягивая бечеву, поднимает импровизированное знамя.
Невозможно удержаться от смеха.
– Вольноу, р-ребятушки, – снисходительно бросает кот.
В ответ ещё раз, будто прощаясь, бамкает пушечка, малыши салютуют нам, подхватывают инструменты и бодро маршируют к воротцам у самого плинтуса. Шмыг-шмыг – и вот уже нет никого.