- Я не против, - Дэрек покачал головой.
***
Путь от места венчания до тех мест, где они встретились когда-то, занял почти два месяца.
Они не спешили – каждую ночь останавливались на долгие привалы, по утрам выходили в путь поздно, позволяя себе долго лежать в объятиях друг друга и не думать ни о чём.
Время от времени Инэрис казалось, что это путешествие длиною в жизнь исчерпало себя. Она ощутила вдруг необыкновенную наполненность внутри, и, если бы её не подгоняла странная тревога, с куда большим удовольствием остановилась бы и не шла больше никуда. Она в самом деле хотела прожить с Дэреком жизнь. И это стало вдруг важнее, чем звёзды, небо, любые поиски и любые дороги.
- Знаешь, - сказала она, когда они приближались к самой высокой точке горного перевала, с обоих сторон огранённого горными пиками. – Когда мы найдём эликсир, я хотела бы просто остаться с тобой. Где-то в тихом месте. Пусть не будет ни королей, ни чужих городов. Только ты. Я. И твоя музыка.
Дэрек тихонько рассмеялся, остановился и обнял её. Они стояли выше пелены облаков, и воздух был таким разреженным, что кружилась голова. Лучи солнца обжигали кожу, но прохладный ветер тут же тушил жар, и всё вокруг ощущалось более ярким и живым, чем это могло бы быть внизу.
- Ты же не представляешь, как это, Ис. Ты смогла бы пасти коров, сажать зерно?
- А может, я могла бы попробовать?
Дэрек покачал головой.
- Ты не смогла бы так. И я бы не смог.
Инэрис промолчала. Ей всё больше казалось, что она не могла никак вообще – потому что и это странствие, и услаждение напыщенных князьков благородными звуками музыки также всегда казались ей чем-то чужим. Она была здесь только потому, что здесь был Дэрек – и потому что сама она не знала, что ещё могла бы делать в этом чужом мире, до последнего времени казавшимся ей уменьшенным макетом настоящей вселенной.
Теперь она поняла вдруг, глядя на горные кряжи и кристально чистые воды моря далеко внизу, что мир вовсе не мал. Он огромен – куда больше их обоих.
Они продолжили путь и шли так, молча, пока не спустились в низину и не увидели вдали убогие домишки крестьян и дымящиеся над ними трубы.
Трактир, в котором Дэрек пел когда-то о великом Финне остался стоять там же, где стоял. А за стойкой, будто вросший в неё старый дуб, всё так же стоял трактирщик. Но ни он, ни прислужницы, которые в те дни, должно быть, ещё лежали в колыбельках, не вспомнили ни Дэрека, ни Инэрис.