А потом незнакомец заговорил. Его голос странно поглаживал слух, словно бархат касался кожи – и нелепым аккордом на фоне его слов звучал резкий приказ: «Отрезать язык».
Инэрис не помнила, когда в последний раз испытывала столь резкий и сильный приступ злости. Готфрид раздражал её с каждым днём всё сильнее. Но Инэрис всегда умела держать себя в руках и молчала, не позволяя себе на публике подрывать самолюбие маленького местного божка.
- Пусть поёт, - сказала она, выходя на свет.
Конунг и пленник – оба обернулись на неё.
- Увести, - приказал Готфрид, а когда пленника вывели, взмахом руки приказал выйти и слугам. Он поднялся с трона и подошёл к девушке вплотную. – Что ты себе позволяешь?
Инэрис и сама не знала, что она себе позволяет. Просто лопнула давно натянутая струна где-то внутри, и слова сами срывались с языка.
- Что ты себе позволяешь? Ты мнишь себя повелителем этих людей, но тебе плевать на них всех.
- Как и тебе!
- Я не называю себя их властелином.
Готфрид усмехнулся, и в усмешке его сквозило что-то недоброе.
- Ещё бы… - он хотел добавить что-то ещё, но замолк на полуслове и шагнул к девушке.
- Ты должен мне награду, - сказала Инэрис мягко, - я ведь хорошо служу тебе. Оставь мне этого барда. Разве я много прошу?
- Награду? – Готфрид сделал ещё шаг вперёд. – А как насчёт моей награды? – ещё шаг, так что Инэрис ощутила его горячее дыхание на своём лице. – Я спас тебя. А ты смеешь перечить мне и требовать от меня чего-то.
- Я верно служу тебе не один год. Думаю, расплатилась сполна.
- Думаешь, я не найду себе другого телохранителя?
- Такого, как я? Думаю, нет.
- Брось. Ты не можешь не понимать, зачем нужна мне.
Инэрис подняла брови и пару секунд смотрела на Готфрида, а потом звонко рассмеялась.
- Серьёзно? За этим? – она подняла тонкую кисть и провела кончиками пальцев по шее, делая вид, что пытается убрать от горла воротник. – Неужели этого ты не можешь найти среди своих служанок?
Готфрид скрипнул зубами.
- Хочешь, чтобы этот бард пел для тебя – станцуй для меня. В моей постели.
Инэрис рванулась вперёд, рывком сметая конунга с пути и прижимая спиной к стене, так что затылок гулко стукнул о камень.
- Я рискую за тебя жизнью, Готфрид, каждый день. Ты всем обязан мне. И ты смеешь требовать от меня ещё и постели?
- Убери руку - или я прикажу его убить.