- Наши! – осклабился я. – Красные!
И опять рявкнул мотор. Мятый «Полонез», дрифтуя, остановился в
заносе. Юваль… Ари… Имени четвертого я не знал, а Ливлат слабо
махал мне с заднего сиденья. Зато во всей красе явил себя Рехевам
Алон.
- Миха! – вскричал он, улыбаясь во все тридцать два своих и
вставных. – Как же я рад вас видеть!
- А уж я как!
Сухая ладонь рабби сжала мою с неожиданной силой.
- Докладываю! – оживленно затараторил он. - Все живы и здоровы,
едут на аэродром в Ольштыне! А, нет, вру – не все! Томаш… как
его…
- Платек, - подсказал я.
- Да! Платек остался.
- У него свое задание, - улыбнулся я. – И свой путь.
- «Царевичи» - раздался зычный голос Рустама. – Пакуйте
этих!
- Есть!
- Умар, отгони автобус, а то вид портит. Знаешь, куда? К нашим
погранцам! Доложишь всё, вызовешь подкрепление… Генлейту
отзвонишься!
- Есть!
- Обязательно!
- Да понял, понял…
- Р-распустились! Юваль! Поспрашивай нашего дорогого гостя!
- Я есть дипломат! – возмущенно завопил Андерсон.
- А мы-то не знали… - сокрушенно вздохнул Рахимов. Пнул
«дипломата», и заорал: - Выкладывай всё, как на полиграфе! Иначе… -
он зловеще улыбнулся: - Будем резать, будем бить…
Ари Кахлон молча щелкнул пружинным ножом, небрежно поводя
лезвием.
- Люблю гласность! – расплылся я, и присел на облупленный лежак,
забытый с осени.
- Миша, - мягко сказал Алон. – А вам домой не пора?
- Успе-ею… - меня потянуло на зевоту. – Надо ж кино досмотреть.
Поп-корна нет, так хоть под сухпай…
Тот же день, позже
Нью-Йорк, Пятая авеню
- Заходите, Фри, - сказал Вакарчук, посмеиваясь. – Будьте, как
дома!
Громадная квартира, раскинувшаяся на весь этаж, подавляла
богатством и роскошью. Степан нарочно обставил жилье антикварной
мебелью, устлал пол драгоценными коврами, сотканными в Исфахане и
Тебризе, завешал стены подлинниками всяких Гейнсборо, да Караваджо.
Привыкай, наследничек…
Фримен Уиллет бродил по комнатам, словно в музей угодил.
- Спасибо, сэр, - подал он слабый голос. – Это… непередаваемо!
Понимаете… В детстве… Я тогда жил у бабушки с дедушкой, на ферме в
Канзасе. Правда, оказалось, что никакие они не родственники, но оба
по-настоящему привязались ко мне, особенно бабушка Элспет. Да и дед
Джубал… Мы с ним катались на тракторе, и чинили его, и сажали
кукурузу… А домик там маленький совсем. Глубинка! По воскресеньям
мы наезжали в городишко по соседству, на дедушкином пикапе, уже
тогда стареньком. Был скромный шоппинг, и пончики, и яблочный
пирог… - Фримен вздохнул. – Как это не удивительно, я скучаю по тем
временам. Да, бедненько, простенько, но кукурузное поле – это же
настоящие джунгли! А у ручья я соорудил настоящий индейский типи.
Только вместо оленьих шкур накрывал кусками брезента – дед дал… А
потом был универ, и комната на троих студиозусов. Оболтусов.
Понимаете, у меня никогда не было даже собственной комнаты! А
тут…